Стеклянные тела - Эрик Аксл Сунд (2014)

Почувствовав, что доволен рисунком, он довел его карандашом и счистил уголь с полотна, чтобы он не смешался с краской.

Обычно Исаак брал черную краску, сильно разведенную терпентиновым бальзамом. Волосяные кисточки – для контуров, и кисти из свиной щетины – для теней и полутеней.

Через пару часов он сделал перерыв.

Когда он снова подходил к столу, в дверь позвонили. Была уже почти полночь, и он улыбнулся, идя открывать. Йенс, подумал он.

Но это оказался не Йенс.

Хуртиг

Квартал Вэгарен

Когда прибыла «скорая», у Симона еще прощупывался пульс, но когда санитары укладывали тело на носилки, Хуртиг понял, что все кончено.

Симон скончался в машине «скорой помощи». В это время Хуртиг, Шварц и Олунд сидели в патрульной машине перед «Макдоналдсом» на Фолькунгагатан.

О том, что произошло на крыше, знал только Шварц; он сказал, что Симон спрыгнул.

– Побудешь отстраненным от должности, пока дело рассматривают.

Хуртиг отказался на время от своих идеологических принципов и последовал за коллегами в «Макдоналдс». Чашка кофе, яблочный пирог – и они просидели еще два часа. Потом на машине домой и еще два часа в постели без сна.

Ночь будет долгой.

В ту минуту, когда он наконец задремал, на другом конце города состоялась встреча трех родственников – первая за десять лет.

Иво

Патологоанатомическое отделение

На Хольгере Сандстрёме был темно-синий галстук, когда он вместе с Йенсом Хуртигом явился на опознание тела своего сына.

Иво знал, что Хуртиг ненавидит эту часть полицейской работы и наверняка попросил бы кого-нибудь заменить его, если бы все не обернулось так скверно. Хуртиг был рядом с Симоном Сандстрёмом, когда тот встретил смерть, пролетев больше десяти метров. Об асфальт Фолькунгагатан больно ударяться даже живым, подумал Иво, приветствуя гостей молчаливым кивком.

Если Хольгер Сандстрём и был взволнован, он хорошо это скрывал.

– Мы еще не знаем точно, – сказал Хуртиг, – но, судя по всему, он скончался от ран.

Краем рта Хольгер Сандстрём улыбнулся – еле заметно, но улыбнулся.

– Вот как? – скучливо спросил он. – Печально, но я не удивлен. Я его знаю.

Иво ждал какой угодно реакции, только не улыбки. Впрочем, он не психолог; может быть, эта улыбка – вроде самозащиты. Что-то ведь Хольгер должен чувствовать к своему сыну.

– Мы предоставляем кризисную помощь, если вам или кому-то в вашей семье она понадобится, – сказал Хуртиг. – Можем даже пригласить священника.

Но Хольгер Сандстрём только покачал головой и жестом отказался.

– Я справлюсь. Я всегда справлялся. Давайте покончим с этим как можно быстрее.

Иво прошел в морозильный зал, выкатил оттуда носилки с Симоном Сандстрёмом, покрытым белой простыней, и поставил их посреди помещения. Хольгер встал рядом с ними, и только теперь Иво увидел, что он не вполне невозмутим. Во взгляде была скорбь, он ссутулился. Скривился, словно от боли.

Когда Иво отвел простыню и обнажил мертвого мальчика, ему показалось, что у Хольгера сейчас разорвется сердце.

Хольгер Сандстрём дернулся и стал пепельно-серым.

– Вы что, смеетесь? – выдохнул он наконец. – Это не Эйстейн. Это Симон Карлгрен. Сын Вильгельма.

Черная меланхолия

Студия

Я видел, как это случилось. Я видел, как умерла наша младшая сестра.

Младший брат обрушил всю свою детскую ревность на эту маленькую девочку. Кроха, которая получала все внимание, руководила сменой подгузников и кормлением и которой всегда было мало, она только вопила, и вопила, и вопила, и младший брат укачивал ее, пока она не затихала.

Я все видел, но не вмешался. Просто позволил всему случиться. Может, подумал, что это такая игра. Что он играет в убийцу.