Хуртиг прочитал смс, которое пришло от его пребывающего в отпуске шефа Жанетт Чильберг. Во фьордах сильный снег, и она мечтает убраться оттуда. Погода настолько отвратительная, что даже из дома не выйдешь.

«Тогда возвращайся в Стокгольм, – написал он. – Кстати, у нас тут тоже снег. Обнимаю».

Еще одного персонажа «Посланий» звали Чильберг. Он был трагической фигурой – он сделался бездомным, отчего начал пить и окончательно опустился. Супруга пожелала развестись с ним, но развод не состоялся.

Хуртиг подумал, что Жанетт оказалось на удивление трудно расстаться со своим мужем после того, как она обнаружила его мертвецки пьяным в унылой однушке где-то в Хёгдалене.

Хуртиг вошел в ресторан. Исаак сидел у барной стойки, уткнувшись в какую-то книжку, которую сунул в сумку, увидев Хуртига.

Они обнялись и немного поговорили о том о сем, а потом Хуртиг не удержался и рассказал о трагическом окончании субботнего вечера.

С самого начала, и рассказал про Голода и кассеты.

Исаак побледнел, услышав о смерти Симона и об Эйстейне Сандстрёме, сыне Хольгера.

– Ты встречал Эйстейна? – спросил Хуртиг.

– Нет… Я знал, что у Хольгера есть сын, но не знал, как его зовут.

– Мы установили слежку за почтовым ящиком, на который Голоду приходили заказы. Этот ящик открывали трое. Симон, Эйстейн и еще один человек. Которого мы, к сожалению, не смогли идентифицировать. Но когда этот неизвестный навещал почтовое отделение, на той же улице стоял автомобиль Хольгера.

– Хольгера? Ты хочешь сказать, что он…

– Да, может иметь к этому отношение. Как давно ты знаешь Хольгера и как получилось, что вы до сих пор общаетесь? Между вами, кажется, не всегда бывает полное взаимопонимание?

Он еще на той вечеринке в гостинице заподозрил, что не все так гладко.

Исаак отхлебнул пива.

– Когда я был моложе и вкалывал, чтобы свести концы с концами, он помогал мне. Он тогда был единственным, кто верил в меня. Во всяком случае, мне так казалось… Называй это как хочешь. Например, долг благодарности.

– Что ты знаешь о его бизнесе?

– Бизнес? – Исаак непонимающе взглянул на него. – Знаю только, что он дает деньги в долг. Жадный. Ни кроны не забывает.

– Ты должен ему денег?

– Сейчас – ни единого эре, но Пол ему должен изрядно. Хольгер говорит, что одалживает деньги, стремясь делать добро, но на самом деле это какое-то культивируемое злорадство. Каждая купюра, которую он сует в протянутую руку Пола, – его триумф.

– А в остальном? Кто такой Хольгер Сандстрём? Я хочу знать о нем как можно больше, прежде чем поговорю с ним face to face[21].

Исаак подтвердил кое-что из того, что Хуртигу и так было известно о Хольгере; кроме того, Хуртиг узнал, что Хольгер – глубоко религиозный человек и за эти годы не раз предпринимал попытки наставить на путь истинный Исаака, а также Эдит и Пола.

– И в течение какого-то времени Эдит с Полом весьма интересовались этим.

– А Ванья? Какие, по-твоему, отношения связывают его с ней? В смысле – помимо биологических? Мог ли он, на твой взгляд, увезти ее куда-нибудь?

Исаак казался взволнованным. Глаза бегали.

– По-твоему, мог?

– Я не знаю.

– Вот еще какая штука… – Исаак провел рукой по своим длинным волосам. – После убийства на берегу, и особенно после того, как ты сказал, что Ингу убили, я много думал о Хольгере. В смысле – он знал Ингу и Фабиана Модина, и я думаю, что этого Ханса-Акселя Юнга он тоже знал.

Хуртиг зацепился за эту мысль:

– И каким же образом?

– Я почти уверен, что однажды видел их вместе. Лет пять-шесть назад. Наткнулся на них где-то в городе.

– Всего лишь почти уверен?

– Да, это ведь было давно. Но у меня хорошая память на лица.

Хуртиг поразмыслил. Неужели Хольгер замешан в убийствах? Или он – потенциальная жертва?

Ванья

Студия