Взгляд тигра - Уилбур Смит (1975)

Я разглядывал виски в своём стакане.

– К счастью, разумные. Ибо подумай, что ждёт безрассудного человека, оказавшегося на твоём месте. – Дада умолк, с бульканьем пополоскал горло глотком виски и смахнул мелкие капли пота, сыпью усеявшие нос и подбородок. – Что, если придётся смотреть на казнь членов команды? Здесь для таких целей используют рукояти мотыг. Это тяжёлое зрелище, а инспектор Дейли уверяет, что у тебя с ними товарищеские отношения.

Сидевшие рядом Чабби и Анджело беспокойно заёрзали.

– Безрассудный человек может лишиться лодки – её отгонят в Зинбалла-Бей, а там официально конфискуют. Мне своими руками придётся это сделать. – Для пущей убедительности он вытянул вперёд руки, которые пришлись бы впору самцу гориллы. – Наконец, безрассудный человек может оказаться в зинбалльской тюрьме, а это, как ты знаешь, политическая тюрьма строжайшего режима.

Все на побережье были наслышаны о тюрьме в Зинбалле. Выйти из неё можно либо покойником, либо безнадёжно искалеченным физически и духовно. «Львиная клетка» – так прозвали её заключённые.

– Сулейман Дада, вы имеете дело с человеком, рассудительным от природы, – заверил я, и он снова рассмеялся.

– Так я и думал. Рассудительных за милю узнаёшь. – Он посерьёзнел. – Если поторопимся уйти отсюда до начала отлива, из прибрежного протока выйдем ещё до полуночи.

– Это можно, – согласился я.

– Покажешь интересующее нас место, мы убедимся, что ты не вводишь нас в заблуждение – в чём лично я ни секунды не сомневаюсь, – и вместе с командой плыви домой на своей драгоценной лодке. А завтра ночью уснёшь в своей постели.

– Вы великодушный и благородный человек, которому можно верить, Сулейман Дада. – «Не больше, чем Мейтерсону и Гатри» – добавил я про себя. – Мне чрезвычайно хочется провести следующую ночь в своей постели.

Впервые за всё время заговорил Дейли, тихо, но угрожающе:

– В ночь накануне перестрелки твоя лодка стояла на якоре в лагуне напротив Трёх Старцев и Пушечного рифа. Не вздумай шутить, направление нам известно.

– Дейли, я ничего не имею против взяточников – сам не святой. Но воровская честь как же? Разочаровал ты меня…

Дейли упрёки проигнорировал.

– Думать забудь о своих фокусах, – предупредил он.

– Ты редкостное дерьмо, Дейли. Я бы тебя за деньги показывал.

– Прошу вас, господа. – Капитан поднял руки, останавливая мой поток красноречия. – Не будем ссориться. Ещё по стаканчику виски – и Гарри возьмёт нас на прогулку по заповедным местам. – Он наполнил стаканы и посмотрел на меня: – Имей в виду, Гарри, я не люблю бурное море. Оно мне не по нраву. Если начнётся качка, буду очень недоволен. Ты понял?

– Только для вас, Сулейман Дада, велю океану утихомириться, – пообещал я. Он важно кивнул головой, точно на меньшее не рассчитывал.

* * *

Словно прекрасная женщина с ложа, поднимался над морем рассвет, жемчужно-розовый, как её нежное тело; лёгкие облака колыхались, точно светлые локоны, позолоченные первыми лучами солнца.

Мы шли в северном направлении, не покидая более спокойных вод прибрежного протока. «Морская плясунья» бежала легко, как закусившая удила породистая кобылка, а на расстоянии полумили за кормой, переваливаясь на волнах, пыхтел сторожевой катер.

Я стоял на ходовом мостике у штурвала «Плясуньи». За моей спиной – Питер Дейли и вооружённый матрос с катера. В каюте под нами Чабби и Анджело так и сидели на скамье под охраной трёх матросов с автоматами. Все припасы на камбузе были разграблены, мы даже по чашке кофе не могли выпить.

Первая парализующая растерянность от захвата в плен отступила, и я лихорадочно искал выход из ловушки.