Черный Город - Фернандо Гамбоа (2011)

— Опять пятиконечная звезда… — удивленно прошептал я. — Это, случайно, не символ дьявола или чего-то в этом роде? — спросил я, вспомнив про какой-то кинофильм.

— Вовсе нет, — возразила Кассандра, продолжая идти вглубь помещения. — Правильный пятиугольник и пятиконечная звезда являются древнейшими символами мудрости и плодородия. Еще они олицетворяют собой объединение мужского и женского начал.

— А я видел, как ведьмы чертили такую звезду на земле, чтобы вызвать дьявола.

Кассандра отрицательно покачала головой.

— Они рисуют ее в перевернутом виде — то есть вершиной вниз, — и это означает, что все хорошее, связанное с ней, превращается в плохое. Это сродни тому, как сатанисты ставят крест верхней частью вниз. — Покосившись на меня, Кассандра спросила: — А что, тебя это так сильно волнует?

— Волнует? Меня? Вовсе нет, — ответил я, причем уж как-то слишком быстро и энергично. — Я спросил всего лишь из любопытства… Научного любопытства.

Я снова посмотрел на потолок, пытаясь понять, как нарисована данная конкретная звезда, — вершиной вверх или вершиной вниз. Пока я ее разглядывал, мы втроем подошли туда, где находились все остальные. Увидев, что мы уже рядом, они молча отступили в сторону, чтобы и мы могли посмотреть на обнаруженную ими находку.

Мы все втроем подошли вплотную к этому «кокону». Он был закрыт сверху крышкой, которую профессор, Клаудио и Валерия сдвинули чуть раньше немного в сторону, чтобы можно было заглянуть внутрь.

— Ну и что тут у вас такого сногсшибательного? — спросил я, видя, что они стоят с сильно побледневшими лицами. — Вы, наверное, увидели призрака?

Профессор, Валерия и Клаудио молча переглянулись, а затем профессор медленно кивнул, приглашая посмотреть внутрь этого золотого объекта, похожего на летательный аппарат в форме вытянутого яйца.

— Взгляните-ка, — сказал Кастильо, выжидающе глядя на меня и моих спутников и кривя уголки губ.

Я по своему собственному опыту знал, что подобное его поведение не предвещает ничего хорошего.

Когда он вдруг напускал на себя таинственный вид, это означало, что дело плохо. А если он напускал на себя таинственный вид и при этом еще кривил губы, это почти всегда означало, что дела обстоят еще хуже. Иногда — намного хуже.

— А что там внутри? — спросила Кассандра, которая знала профессора почти так же хорошо, как и я.

— Вам лучше взглянуть на это самим.

— Судя по вашему выражению лица, это нам явно не понравится.

— Как сказать…

— В самом деле, проф, когда вы корчите такую ро… — начал было я.

— Да загляните же вы туда! — резко перебил меня профессор, которому, видимо, надоело нас уговаривать. — Вы похожи на двух монашек, мнущихся у входа в публичный дом.

— Ну хорошо… — сказал я, глубоко вздыхая.

Затем мы с Касси наклонились вдвоем одновременно над этим «коконом» и осветили своими фонариками то, что находилось внутри него.

Меня сразу же удивило то, что в отличие от золотой поверхности этого «кокона», которая блестела и сверкала при свете факелов и фонариков так, как будто ее только что отполировали, в ее внутренней части лучи наших фонариков ни от чего не отразились. Более того, эти лучи, казалось, полностью поглощались чем-то, что находилось внутри, а потому нам с Касси пришлось наклониться еще ниже, отчего мы с ней едва не столкнулись лбами.

И только тут я почувствовал, что изнутри этого «кокона» исходит такой неприятный запах, как будто его крышку не открывали не одну сотню лет, что, впрочем, было вполне естественно. Стараясь не обращать внимания на запах плесени и чего-то такого, что гнило уже много-много лет, мы с Кассандрой слегка отпрянули и, продолжая всматриваться, начали мало-помалу различать в темноте то, что находилось в этом странном хранилище.