Париж в любви - Элоиза Джеймс (2012)

На прошлой неделе я написала, как пробиралась через сугробы из лепестков, а сегодня узнала, что у Клода было то же самое. Лепестки покрыли землю, как «белая пена», и его глаза внезапно наполнились слезами из-за «необузданной души красоты». Пожалуй, мне нужно прекратить читать его книгу. Высокопарное краснобайство Клода вызывает у меня раздражение и сознание собственного превосходства, а это никудышное сочетание. Я подозреваю, что меня злит не его сентиментальность, а то, что он мой предшественник, если не прототип: мы описываем одни и те же лепестки, пусть и с интервалом в сто лет. Мне не очень-то приятно думать, что в один прекрасный день моя двоюродная внучка будет хихикать над моим краснобайством, но я подозреваю, что это неизбежно.

Как пережить каникулы

Все добрые жители Миннесоты в июле направляются «на север» и приземляются рядом с канадскими гусями у озер, где полно быстроходных катеров и скандинавских отпускников с незагорелыми ногами. Мои самые отчетливые воспоминания о северных приключениях моей семьи связаны с тем летом, когда расставались мои родители. Я не могу припомнить их ссоры (хотя смутно сознавала, что главной причиной были финансы и измена) — я просто не обращала тогда внимания. Разве у меня было на это время? Мне было шестнадцать, и я была одержима идеей заработать денег и купить себе белые брюки с множеством карманов и маленькой петелькой сбоку, явно предназначенной для того, чтобы бойфренд просунул туда палец. Сильный загар был бы более дешевым средством сделаться «горячей штучкой», но поскольку мои гены это исключали, я сосредоточилась на этих брюках как на способе клеить бойфренда. Для выполнения этого плана требовались усилия, так что мне было не до вызывавших неловкость эмоций родителей.

В то лето мой отец был ответственным за ланч: моя мать ратовала за разделение домашнего труда с того самого момента, как Бетти Фридан[91] взяла в руки перо. Однако репертуар папы был невелик: яичница-болтунья, спагетти, яблочный соус — и язык. Его фирменным блюдом был большой вареный язык. Поскольку продукты почти не покупались из-за усиливавшихся военных действий, на кухонной стойке всегда лежал кусок языка с надписью «ланч». Я с отвращением смотрела на него, пока голод не заставлял посолить кусочек и отправить в рот, причем мой собственный язык старательно избегал соприкосновения с шершавой поверхностью этого яства. Моя сестра, более разборчивая и стройная, вообще чуть не заработала анорексию из-за отвращения к языку. Мой аппетит был сильнее омерзения — я не потеряла ни фунта веса, зато утратила всякое уважение к своим родителям. Если бы меня спросили в то время, я бы с уверенностью заявила, что никогда не стану подвергать своих будущих детей отвратительному зрелищу супружеских битв. К нашей чести, нам с Алессандро в основном удается избежать язвительных высказываний — этому способствует то, что мы не изменяем друг другу. И тем не менее, как и у моих родителей, именно во время каникул у нас начинаются открытые боевые действия. Нашим камнем преткновения являются деньги. Если изложить это вкратце, я люблю шикануть, а мой муж, напротив, бывает чересчур бережлив. Каникулы выдвигают это противоречие на первый план.

Еще до того, как мы решили отправиться в Париж, шла речь о том, чтобы посетить замки в долине Луары. В конце концов мы условились отметить этой поездкой шестнадцатилетние Луки. На меня была возложена обязанность найти подходящий ресторан для вечеринки в честь дня рождения. Миссия Алессандро заключалась в том, чтобы подыскать отель, из которого можно быстро добраться на машине до нескольких замков. На веб-сайте, похвалявшемся дешевыми ценами, он нашел отель, предлагавший номер с гостиной и кухней по удивительно низкой цене. Поскольку отель был новенький, с иголочки, там не было рекламной статьи. Это слегка настораживало, но цена была настолько низкой, что не стоило обращать внимания на такие пустяки.