Париж в любви - Элоиза Джеймс (2012)

Дочитав мою книгу до этого места, вы, наверно, уже сделали вывод, что я питаю слабость к роскоши. Что касается отелей, тончайшие простыни, стоимость которых превышает национальный долг, делают меня счастливой, равно как и маленькие бутылочки шампуня, особенно если на них написано, скажем, «укрепляющий». С первого взгляда на нищенский отель я поняла, что здесь не будет подобных упоительных радостей. Там, где мы взяли напрокат автомобиль, понятия не имели об этом адресе, но каким-то образом нам удалось его найти. Мы проехали по дороге, идущей вокруг промышленного центра, и остановились у строительной площадки, где среди пыли и мусора высилось здание из бетона. Вуаля. Наш отель.

После того как мы зарегистрировались у стойки, покрытой чем-то вроде линолеума, нас направили в номер на четвертом этаже. Когда мы вышли из лифта, обнаружилось, что коридоры освещаются (причем с некоторым опозданием), когда проходишь мимо ламп. Стоя в кромешной тьме, мы замерли, пока не загорелись флуоресцентные лампы. И тут мы увидели удручающее серое ковровое покрытие — этот цвет приветствовал нас и в номере. Правда, сам ковер был не очень заметен: предыдущие постояльцы устроили грандиозную вечеринку, судя по грязной посуде, пирамиде из пустых винных бутылок и пеплу от сигарет (ковер был им усыпан, как плечи церковного старосты — перхотью).

Внизу менеджер всплеснул руками и послал нас в другой номер, на этот раз на третьем этаже. Открыв дверь, мы увидели комнату, в которой, очевидно, до нас жило три дюжины альпинистов, если судить по горе мусора высотой с песчаную дюну. К этому моменту мое горе перешло в открытый бунт, и я исполнилась решимости любой ценой вырваться на свободу, в трехзвездочный отель — пусть даже однозвездочный. И тут наступил момент истины: Алессандро признался, что заплатил вперед за целую неделю. «На третий раз должно повезти!» — сказал он, напуская на себя беспечный вид. Но он походил на служащего аэропорта, предлагающего второй пакетик соленых крендельков при пятичасовой задержке рейса. Я ответила ему оскалом саблезубого тигра. Вероятно, многострадальные служащие аэропорта привыкли к такому оскалу — чего нельзя сказать о моих детях.

Будете ли вы удивлены, узнав, что и на третий раз не повезло? Этот номер был на втором этаже, и в кухонной раковине не наблюдалось грязной посуды. Однако мы едва ли это заметили, так как взор наш приковали почерневшие от копоти окна, на которых затейливой паутиной красовались трещины. По-видимому, прямо за отелем были железнодорожные пути (по которым, как мы узнали позже, постоянно проходили поезда). Под железнодорожным мостом горел костер. Можно было предположить, что, судя по этому костру, под мостом находится захудалый поселок, но это уже не имело значения. Все было ясно с той самой минуты, как мы въехали в этот отель.

— Если я нажму, — заметила Анна, проводя пальцем по треснувшему оконному стеклу, — то оно выпятится наружу. Видите? Вот это круто!

Мое сердце колотилось в груди, предвещая неминуемый удар, поэтому я удалилась в спальню. На кровати была вмятина — наверно, тут отдыхала особа, которая смотрела телевизор вместо того, чтобы убирать номер, и была столь любезна, что оставила его включенным, чтобы постояльцы тоже получили удовольствие. В эту минуту мне ничего так не хотелось, как вернуться в гостиную и наорать на супруга, одновременно выкидывая мой чемодан в треснувшее окно. Но тут появился мой шестнадцатилетний призрак, который прошептал: «Только не при детях». Скрежеща зубами, я легла на кровать и принялась смотреть телевизор. Разумеется, передачи шли на французском языке, так что я не поняла ни слова. В тот момент мне казалось, что хуже не бывает.

Но день еще не кончился.