Без ума от шторма, или Как мой суровый, дикий и восхитительно непредсказуемый отец учил меня жизни - Норман Оллестад (2009)

– Ноа, у тебя все получится! Ты же у нас везунчик!

Продолжая свою линию, я устремился в овраг. Спуск был крутой, и пока я летел к мягкому снегу, лыжи так и швыряло от одной обледеневшей стенки к другой, словно я проходил сквозь строй вооруженных дубинками солдат. Теперь Ноа предстояло проделать то же самое.

Во мне зашевелилось сомнение: я почувствовал, что переступил черту и стал заложником собственной эгоистичной драмы. С другой стороны, ситуация оставалась под контролем: если Ноа вдруг кувыркнется в овраг, я тут же поймаю его. К тому же там, куда он приземлится, снег совсем мягкий. Я решил действовать по плану и ждал, когда мальчик сдвинется с места.

План провалился. Ноа зашелся в истерике.

Я смотрел на него со дна оврага и думал, что мог бы подняться лесенкой по крутой обледенелой стенке и прийти ему на помощь.

– И что мне делать? – крикнул Ноа.

– Либо ты спускаешься по льду вдоль бровки оврага, либо едешь по мягкому, пушистому снегу здесь внизу, – сказал я. – Выбирать тебе.

Я сделал вид, что у него и вправду есть выбор.

Его маленькая головенка повернулась сначала налево, потом направо, и внезапно он смело и решительно переехал за кромку. Пригибаясь, Ноа спускался по обледеневшей стенке и дрожал всем телом. Как только лыжи уперлись в мягкий снег, он мгновенно расслабился.

– Так держать, Оллестад! – сказал я, когда Ноа перемахнул через линию спада, собираясь с духом для такого страшного первого поворота.

Он переместил вес, зафиксировал лыжи и плечи в нужном направлении и выполнил великолепный поворот. А за ним еще один! Ноа приходилось буквально прижиматься к склону – такой он был крутой. Но если мальчик упадет, мягкий снег бережно удержит его и замедлит скольжение, и я успею поймать сына.

Я крикнул ему, чтобы тормозил у кромки леса. Но он не обратил на мой окрик никакого внимания и растворился среди деревьев ниже по склону. Я увидел его уже у подъемника и покатил наверх, ожидая вспышки гнева. Может, спуск не произвел на Ноа того волшебного действия, на которое я рассчитывал. Может, для него это была мука мученическая.

– Ты что так долго? – спросил Ноа, весь сияя от удовольствия.

– Спуск очень крутой, – сказал я.

– Зато снег отличный, – отозвался он.

Мы загрузились в подъемник под номером девять – из этого отдаленного уголка лыжного курорта уехать больше было не на чем. По пути наверх мы оба молчали. Ноа положил голову мне на плечо. Я чувствовал, что зашел слишком далеко и нам обоим крупно повезло, что все обошлось благополучно. Но при этом понимал и другое: мой сын только что нашел неведомый прежде источник уверенности в себе, который отныне будет подпитывать его в самых разных жизненных сферах. Уверен, существуют более мягкие способы достичь той же цели, но я их не знаю и по-прежнему пытаюсь найти баланс между свободой воли и принуждением.

Мы подъезжали к вершине подъемника. Ноа пристально смотрел на овраг сквозь гигантский парус снежной долины.

– Ну как? – спросил я.

Он только кивнул, не сводя глаз с долины. Я надеялся, что в какой-то момент спуска Ноа прорвался сквозь бурю и попал туда, где царит счастье победы и блаженство единения с невыразимым, в ту священную область, которую открыл мне, а теперь и моему сыну, человек с солнечным светом в глазах. Мало что в жизни может сравниться с этим потрясающим ощущением…

Тут я прервал полет мысли и спросил Ноа, куда он хотел бы сейчас пойти.

– Пообедать, – сказал он.

– Отличная идея, Оллестад!

Благодарности автора

Вот имена тех, кого я хотел бы поблагодарить за неоценимый вклад, который они внесли в подготовку этой книги (фамилии даны в алфавитном порядке):