Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - Пол Мейсон (2015)

Те, кто первыми обнаружили таких подключенных к сети индивидов, спутали их с нигилистами, которые ни в коей мере не способны осуществлять изменения. Я, напротив, утверждал (в книге «Почему пожар разгорается повсюду» в 2012 году), что новые волны борьбы, поднявшиеся в 2011 году, показывают, что эта группа борется, отстаивая схожие, предопределенные технологиями ценности повсюду, где бы ни пришлось выходить на улицы.

Если это так, нужно сказать то, что многие левые воспримут болезненно: марксизм ошибался относительно рабочего класса. Пролетариат ближе всего подошел к тому, чтобы стать самым просвещенным коллективным историческим субъектом, которого когда-либо порождало человеческое общество. Однако двести лет опыта показывают, что он пытался «жить, несмотря на капитализм», а не низвергнуть его.

К революционным действиям рабочих вынуждали социальные и политические кризисы, причиной которых зачастую были войны и невыносимые репрессии. В тех редких случаях, когда они захватывали власть, они не могли предотвратить ее узурпации элитами, выступавшими под ложными флагами. Парижская коммуна в 1871 году, Барселона в 1937 году, русская, китайская и кубинская революции – все подобные события это подтверждают.

Левая литература полна оправданий этой двухсотлетней истории поражений: государство было слишком сильным, руководство слишком слабым, «рабочая аристократия» слишком влиятельной, сталинизм перебил революционеров и похоронил истину. В конечном итоге все оправдания сводятся к двум: плохие условия или плохие вожди.

Рабочее движение создало свободное пространство для человеческих ценностей внутри бесчеловечной системы. Из самых глубин нищеты выходили создатели того, что мы сегодня называем «прекрасными неурядицами» (beautiful trouble): мученики, самоучки и светские святые. Но, хотя рабочий класс был далек от того, чтобы стать неосознанным носителем социализма, он понимал, чего хотел, и выражал это своими действиями. Он хотел более жизнеспособной формы капитализма.

Это не было следствием умственной отсталости. Это была открытая стратегия, основанная на том, что марксистская традиция так и не смогла осмыслить: сохранение рабочими своих навыков, самостоятельности и статуса.

Когда мы поймем, что на самом деле произошло с трудом на протяжении четырех долгих циклов промышленного капитализма, значимость его трансформации в пятом цикле станет очевидной. Информационные технологии делают возможным упразднение труда. Этому препятствует лишь социальная структура, которая нам известна под именем «капитализм».

Фабрика как поле боя (1771–1848)

Первая настоящая фабрика была построена в Кромфорде, в Англии, в 1771 году. До сих пор можно увидеть каменный цоколь, на котором была установлена первая машина. Для любого гуманиста этот заросший мхом каменный цех должен был быть священным. Именно на этом месте социальная справедливость перестала быть мечтой – впервые в истории борьба за нее стала возможной.

В 1770-е годы это пространство было заполнено женщинами и детьми. Разговаривать им запрещалось. Работали они в клубах хлопковой пыли, натягивая нити на сложных прядильных машинах, которые управлялись взрослыми мужчинами, именовавшимися «прядильщиками». Каждого на фабрике вынуждали обучаться новой культуре труда: следовать часам нанимателя, а не часам своего тела, внимательно относиться к выполнению задачи, не обсуждать инструкции и подвергаться риску серьезных травм по тринадцать часов в сутки. У любой другой группы в обществе были корни, культура и традиции, у фабричной же рабочей силы не было ничего – она была новой и уникальной. В первые тридцать лет это давало возможность управлять этой системой такими методами, которые безжалостно разрушали человеческую жизнь.