Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - Пол Мейсон (2015)

После 1819 года прядильщики-мужчины регулярно устраивали забастовки против найма женщин. Они отказывались обучать девушек своей работе, которая открыла бы им доступ к более высокой квалификации, и настаивали на том, чтобы на их место выбирали их сыновей. В 1820–1830-е годы те немногие женщины, которые удерживались на местах прядильщиц, были выдавлены, а к 1840-м годам мужчины добились полного господства. И, как показала историк Мэри Фрифельд, новые машины не устранили потребности в высокой квалификации, а лишь создали новые технические навыки, которые пришли на смену старым: «Одну комплексную задачу сменила другая, тогда как контроль качества и функции интеллектуального надзора остались неизменными»[257].

Я так подробно описал этот эпизод потому, что он много раз повторялся в течение последующих двух столетий. Подлинную историю труда нельзя представлять по схеме «экономика плюс технологии». Она включает в себя взаимодействие технологий с организациями, созданными рабочими, а также складывание властных отношений, в основе которых лежат различия в возрасте, поле и национальности.

Более того, этот случай опровергает дорогой многим фрагмент из «Капитала» Маркса. Ведь Маркс, писавший в 1850-е годы, использовал автоматическую мюль-машину как главный пример, иллюстрирующий тенденцию капитализма к устранению квалифицированного труда и подавлению рабочей силы. «Машина, – писал он, – становится самым мощным боевым орудием для подавления периодических возмущений рабочих, стачек и т. д. <…> Прежде всего мы напомним об автоматической мюль-машине…»[258]

Источником путаницы можно считать его соратника Фридриха Энгельса. Когда Энгельс прибыл в Манчестер в 1842 году, все рабочие города приняли участие во всеобщей стачке и потерпели поражение. С помощью своей любовницы Мэри Бернс, происходившей из рабочего класса, двадцатидвухлетний Энгельс обошел фабрики, трущобы и хлопковые биржи, собирая данные для первой серьезной работы по материалистической социологии: «Положение рабочего класса в Англии».

Как антрополог Энгельс во многом оказался прав, описывая жизнь в трущобах, почти полное отсутствие верований и пиетета к религии среди рабочих, их пристрастие к выпивке, опиуму и случайному сексу. Неправ он был в оценке влияния автоматической мюль-машины. Он писал:

…в результате всех усовершенствований машин… работа взрослых мужчин таким образом сводится к простому наблюдению, которое вполне могут осуществлять и слабосильная женщина и ребенок, получающие за это в два или даже в три раза меньшую плату… взрослые рабочие все более и более вытесняются из промышленности и не находят вновь работы, несмотря на расширение производства[259].

В защиту своей точки зрения Энгельс приводил пример радикально настроенных прядильщиков, которые в условиях экономического спада и поражения после стачки 1842 года лишились работы. Тем не менее в долгосрочном плане автоматизация привела к укреплению роли квалифицированных прядильщиков и к увеличению их числа[260]. Многочисленные исследования, прежде всего те, что провел профессор Университета Массачусетса Уильям Лазоник, показывают, как квалифицированный труд, доминирование мужчин и запутанная система отношений власти среди рабочих-мужчин пережили начало механизации[261].

Поэтому первый контакт марксизма с организованным рабочим классом привел к ложному пониманию не только квалифицированного труда, но и порождаемой им разновидности политической сознательности.

Маркс утверждал, что рабочие уничтожат собственность, потому что у них ее не было; уничтожат разделение на классы, потому что оно им было невыгодно – а после того, как они это сделают, им не нужно будет строить альтернативную экономику в рамках старой системы.