— Все будет нормально, — ответила Хедли, продолжая пятиться, и понимая, что отец явно ждал совсем другого ответа.

Поравнявшись с дверью, Хедли помахала рукой. Все смотрели на нее как на ненормальную. Может, она и правда сошла с ума, но ей необходимо было все точно узнать. Схватившись за ручку, Хедли отважилась бросить напоследок еще один взгляд на папу. Он явно пребывал в ярости. Стоял, подбоченившись, и хмурил лоб. Хедли еще раз помахала рукой и, перешагнув порог, закрыла за собой дверь.

В церкви на нее обрушилась тишина. Хедли прислонилась к прохладной каменной стене. Сейчас кто‑нибудь прибежит за ней — папа, или Шарлотта, или толпа подружек. Но никто не пришел. Вряд ли папа понял, что произошло. Да и как он мог понять? Наверное, он уже и не помнит, каково это — быть настоящим родителем. Одно дело — звонить раз в год на Рождество, и совсем другое — отчитывать при всех дочь‑подростка, особенно если ты давно разучился находить с ней общий язык.

Хедли было совестно, что она воспользовалась его слабостью, да еще и в день свадьбы, но сейчас главным было совсем не это.

Нужно найти Оливера.

Хедли бросилась в классную комнату, где остался ее багаж. Проходя мимо зеркала, она краем глаза заметила свое отражение: бледная, тоненькая девушка, растерянная и испуганная. Решимость грозилась ее покинуть. Может, она зря напридумывала невесть что? А ведь неизвестно даже, куда ехать, а папа, возможно, никогда ее не простит.

Она взяла сумочку, и из нее вылетела, кружась и планируя, на пол салфетка, на которой рисовал Оливер. Хедли невольно улыбнулась. Подняв ее, она провела пальцем по изображению утенка в кроссовках и бейсбольной кепке.

Может, она действительно совершает ошибку?..

И все‑таки сейчас ей нужно быть именно там. И это место, где она должна оказаться, Хедли не променяет ни на какое другое.

11

9:00

по Североамериканскому восточному времени

14:00

по Гринвичу

ХЕДЛИ МЧАЛАСЬ ПО УЛИЦЕ, колокола за спиной пробили два часа. И тут ей пришло в голову, что она никакого понятия не имеет, куда же, собственно, надо бежать. Мимо пронесся громадный красный автобус. Хедли, шарахнувшись от неожиданности, бросилась за ним в погоню. Хотя ее чемодан и остался в церкви, Хедли все равно бежала слишком медленно. Когда она свернула за угол, автобуса уже и след простыл.

Запыхавшись, она начала рассматривать схему маршрута за толстым стеклом на остановке. Невозможно ничего понять в этой путанице разноцветных линий и незнакомых называний. От досады Хедли начала кусать губы. Должен же быть какой‑то способ расшифровать эту абракадабру! И тут наконец ее взгляд упал на слово «Паддингтон» — в левом верхнем углу.

Кажется, это не очень далеко, хотя Хедли даже примерно не представляла себе масштабов. Может, надо пройти всего пару кварталов? А может, несколько миль?.. Никаких приметных ориентиров, и к тому же неизвестно, что она будет делать, когда доберется до места. Хедли помнила только, как Оливер говорил, что перед церковью — статуя Святой Девы Марии и что их с братьями ругали, когда они на нее карабкались. Сколько может быть церквей в таком небольшом районе Лондона? И сколько статуй?

Впрочем, расстояние здесь главной роли не играет. У нее в кошельке всего десять фунтов, а судя по поездке из аэропорта, за эти деньги такси довезет максимум до почтового ящика на углу.

Карта упрямо хранила свои секреты. Наконец Хедли решила дождаться следующего автобуса и спросить водителя — может, он хоть направление подскажет. Однако прошло десять минут, а автобуса все не было видно. Хедли снова принялась изучать схему, нетерпеливо проводя пальцем по стеклу.

— Знаешь поговорку — то густо, то пусто? — произнес у нее над ухом какой‑то человек в спортивном костюме.

И только тут Хедли осознала, насколько ее наряд не подходит для катаний на автобусах. А лондонец, не дождавшись ответа, продолжал: