Статистическая вероятность любви с первого взгляда - Дженнифер Смит (2013)

Хедли посмотрела им вслед. В голове — полная каша. Какая‑то мысль упорно пыталась пробиться на поверхность, но Хедли так и не успела ее ухватить — Вайолет, протолкнувшись через толпу, позвала их фотографироваться.

— Смотри улыбайся, пока щеки не заболят! — проговорила она.

Хедли сейчас было совсем не до улыбок. Снова она покорно позволила направлять себя, а папа и Шарлотта шли следом, прижимаясь друг к другу, словно они одни в целом мире.

— А, вот не зря мне казалось, что кого‑то не хватает! — пошутила женщина‑фотограф, увидев новобрачных.

Гости уже собрались в саду сбоку от церкви — как раз с той стороны, где Хедли нашла дверь перед началом церемонии. Кто‑то из подружек невесты подсунул ей зеркальце. Хедли тупо разглядывала свое отражение. Мысли ее сейчас были далеко.

Она понятия не имела, что такое Паддингтон — отдельный город или район Лондона, а может быть, вообще улица. Знала только, что именно там живет Оливер. Зажмурившись, Хедли старалась вспомнить, что он говорил тогда, в самолете. Кто‑то забрал зеркало из ее вспотевших рук. Машинально следуя указаниям фотографа, она встала посреди лужайки. Все заняли свои места.

Хедли по команде заставила свои губы растянуться в гримасе — она надеялась, что это отдаленно похоже на улыбку, — и все это время пыталась хоть немного упорядочить мысли, напрягаясь до жжения в глазах. Вспомнился только Оливер в аэропорту, с костюмом, переброшенным через плечо.

А говорил ли он хоть раз, что едет на свадьбу?

Щелкнул фотоаппарат, снимали сначала всех вместе, потом мужчин и женщин отдельно, потом — семейные фото в разных сочетаниях. Особенно неловко было, когда Хедли пришлось стоять между отцом и новоиспеченной мачехой. Она ничего не видела вокруг, но с губ не сходила фальшиво‑радостная улыбка, так что щеки действительно начали болеть, а на сердце словно легла тяжелая гиря.

«Это он, — подумала Хедли, ощущая сполохи фотовспышки. — Это отец Оливера».

Конечно, она не знала этого наверняка, но стоило только выразить словами полуоформившуюся мысль, как пришла твердая уверенность, что ее догадка верна.

— Папа, — произнесла она вполголоса.

Отец чуть повернул голову — он стоял рядом с ней и продолжал улыбаться.

— Да? — спросил он сквозь зубы.

Шарлотта, покосившись в сторону Хедли, снова перевела взгляд на фотографа.

— Мне надо уйти.

Папа обернулся. Женщина‑фотограф, выпрямившись, с упреком крикнула:

— Не двигайтесь, пожалуйста!

— Одну минуточку! — Папа поднял палец.

И спросил Хедли:

— Куда уйти?

Все уставились только на нее: и флористка, пытающаяся освежить увядшие букеты, и подружки невесты, уже отснявшиеся и наблюдающие издалека за семейной фотосъемкой, и помощница фотографа с планшетом в руках. Громко запищал младенец, и со статуи разлетелись испуганные голуби. Хедли совершенно не волновало, что на нее все таращатся. Ей невыносимо было думать, что Оливер, возможно, летел на похороны отца и при этом всю дорогу терпеливо выслушивал ее нытье, как будто папина свадьба — трагедия планетарных масштабов.

Никто здесь этого не поймет, точно. Она и сама еще толком ничего не понимает. Решение, постепенно набирая силу, пришло само собой. Каждый раз, когда Хедли закрывала глаза, перед ней возникал Оливер: вот он рассказывает историю с ночником чуть хрипловато и глядя куда‑то вдаль.

— Мне просто, — начала Хедли и тут же оборвала объяснения, — нужно кое‑что сделать.

Папа начал озираться и вскинул руки в полном недоумении.

— Вот прямо сейчас? — спросил он сдавленным голосом. — Ну какие такие срочные дела у тебя могут быть в Лондоне?

Шарлотта смотрела на них, раскрыв рот.

— Папа, я тебя очень прошу, — тихо проговорила Хедли. — Это важно.

Он покачал головой:

— По‑моему, все‑таки…

Но Хедли уже начала пятиться.

— Я приду на прием, обещаю! И у меня мобильник с собой.

— Куда ты хоть пойдешь?