Статистическая вероятность любви с первого взгляда - Дженнифер Смит (2013)

Похоже, шок — или как еще назвать ее состояние? — лучшее лекарство от клаустрофобии. За полчаса, проведенных под землей, Хедли ни разу не представила себе ни небо, ни простор. Видимо, не важно, где ты находишься, если мысли витают в облаках.

Хедли спохватилась — приглашение‑то осталось в книге! Она знала, что отель находится где‑то недалеко от церкви, но название его вспомнить не могла, хоть убей. Вот Вайолет ужаснулась бы!

Хедли достала мобильник, чтобы позвонить папе, и обнаружила новое сообщение. Она уже знала, что оно от мамы. Не тратя времени, она перезвонила. Не разминуться бы снова!

Нет, опять автоответчик. Хедли тяжело вздохнула.

Больше всего на свете ей сейчас хотелось поговорить с мамой — рассказать про папу и про ребенка, про Оливера и его отца, и признаться, что вся ее поездка в Америку — одна сплошная ошибка.

А лучше всего — притвориться, что последних двух часов просто не было.

У Хедли вставал в горле ком величиной с кулак от одной мысли о том, как Оливер бросил ее там, в саду. И как он упорно отводил глаза… А в самолете насмотреться на нее не мог!

И еще та девушка… Совершенно точно, это его бывшая подружка. Стоило только увидеть, как она его искала, как утешающе поглаживала по руке. Одно лишь неясно — бывшая ли? Как‑то очень собственнически она смотрела на Оливера, как будто издали заявляла: мое!

Хедли без сил прислонилась к ярко‑красной телефонной будке. Какой дурой она себя выставила! Прибежала, отыскала его в саду. Хедли старалась не думать о том, как они сейчас ее обсуждают, но перед глазами все равно всплывали назойливые образы: вот девушка спрашивает о ней Оливера, а тот небрежно пожимает плечами. Так, мол, случайно познакомились в самолете.

Все утро она бережно хранила воспоминания о полете, словно щитом заслонялась ими от надвигающегося дня. А теперь все рухнуло. Даже тот последний поцелуй уже не может служить утешением. Скорее всего, они больше никогда не встретятся, а расстались так, что хотелось упасть и сжаться в комок прямо тут, на углу улицы.

В руке зазвонил телефон. На экране высветился папин номер.

— Ты где?! — крикнул он в трубку.

Хедли поглядела налево, потом направо.

— Почти пришла, — произнесла Хедли, весьма приблизительно себе представляя, куда именно она пришла.

— Где ты была?

По голосу Хедли поняла: папа негодует. В тысячный раз она пожалела, что нельзя просто взять и поехать домой. Нужно еще пережить вечер и танец у всех на глазах с разгневанным отцом. Затем напоследок поздравить счастливых новобрачных, запихнуть в себя кусок свадебного торта, а потом — семь часов обратного пути через Атлантику рядом с каким‑нибудь посторонним человеком, который не нарисует ей утенка на салфетке, не стащит для нее бутылочку виски и не станет целоваться с ней в закутке возле туалетов.

— Нужно было повидаться с другом, — ответила она.

В ответ — стон.

— А дальше что? Помчишься в Париж, встречаться еще с каким‑нибудь приятелем?

— Папа!

Вздох.

— Не самое лучшее время ты выбрала.

— Знаю.

— Я беспокоился, — признался папа.

Его голос зазвучал уже не так резко. Что же… До сих пор Хедли думала только об Оливере и совсем упустила из виду, что папа тоже может волноваться. Она ждала, что он рассердится, но чтобы беспокоиться о ней! Давно прошли те времена, когда папа играл роль заботливого родителя, а тут еще и собственная свадьба… Но теперь до Хедли наконец дошло, что папа не на шутку перепугался, и она немного смягчилась:

— Прости, я не подумала.

— Долго тебе еще добираться?

— Нет‑нет, совсем не долго.

Снова вздох.

— Ну хорошо…

— Только, пап…

— Что?

— Ты не мог бы мне напомнить, куда надо идти?