Эксперимент «Исола» - Оса Авдич (2016)

– Тогда мы смиримся с провалом. Которого, я уверен, не будет. Мы, естественно, все тщательно подготовили и знаем, что делаем. А теперь советую вам отдохнуть – в ближайшие сутки такой возможности может не представиться. Если хотите спать, в каюте есть койки, а если не хотите – можете посидеть здесь, тут есть газеты и пара телеканалов.

Я поднялась и ушла в каюту, где оказалось четыре застеленные койки. Я прилегла на нижнюю левую, но уснуть не смогла. В конце концов я встала и вернулась к секретарю, который сутулился над ворохом бумаг. Увидев меня, он положил на них руку мальчишески-рефлекторным жестом, словно я могла подсмотреть правильные ответы. Я села перед телевизором и нашла канал, на котором крутили отрывки из старого, любимого когда-то сериала. Заграничных телефильмов теперь показывали не так много. В начале девяностых, когда на телевидении были капиталистические телеканалы, а мы еще не стали полноценным союзным государством, этот сериал имел бешеный успех у молодежи, и когда партия объявила, что его больше не будут транслировать, поднялся крик до небес. Так что государственное телевидение купило права и теперь почти постоянно крутило его по какому-нибудь каналу, серию за серией. Нур с плохо скрытым неудовольствием рассказывала, что раньше по телевизору вечно гоняли американские и английские сериалы. А сейчас остался чуть ли не один-единственный – этот.

В момент душераздирающей сцены – Росс и Рейчел в очередной раз порывали друг с другом из-за какого-то затянувшегося недоразумения – секретарь грубо встряхнул меня за плечо. Я не слышала, как он подкрался, и подскочила на стуле.

– Прибываем через четверть часа. Не хотите выйти на палубу?

Я было поднялась, но тут волна страха, сильная до головокружения, прокатилась по телу и снова бросила меня на стул. Зачем, зачем я согласилась на это задание? Да, в Кызылкуме ситуации часто оказывались непредсказуемыми, а порой и откровенно страшными, но я никогда не спрашивала себя, зачем я там и какой от меня толк. А сейчас – спрашивала. Как я могла позволить уговорить себя подписаться на все это?

Мой мозг снова – в который уже раз за последние несколько дней – запустил все ту же защитную программу: мне нужны деньги, нужна работа, а главное – я хотела, чтобы исчезли те рапорты из Кызылкума. Терять мне особо нечего, а вот приобрести я смогу многое. Я снова и снова твердила себе эти слова. Полностью от страха я не избавилась, но хотя бы почувствовала себя спокойнее настолько, что смогла наконец завязать шнурки, натянуть куртку, взять сумки и выйти на палубу.

Катя уже стояла у поручней, рядом с секретарем. Я подошла к ней с другой стороны, застегнула куртку до подбородка. Холодный ветер, дувший с серого моря, обжег щеки, волосы тут же растрепались.

– Вон она, Исола! – крикнул секретарь и указал на точку на горизонте.

Мало-помалу точка обрела форму и оттенки, проступила отчетливее, и когда мы приблизились, я поняла, что мои предубеждения завели меня совершенно не туда. Я представляла себе Исолу грозным военным укреплением. А перед нами лежал холмистый островок, на левом берегу которого виднелось нечто вроде пасторской усадьбы. Строение не выглядело ни особенно большим, ни внушающим уважение, но скала под ним круто обрывалась к воде, придавая острову вид каменисто-травяного торта. В самом низу тянулся плавучий причал, от которого поднималась по скале железная лестница. Когда мы подошли еще ближе, я поняла, что причал здесь для того, чтобы можно было подвести катер или лодку к острову. Скалы оказались выше и круче, чем виделось с моря, а из воды до самого берега вздымались огромные валуны. Если бы не пристань, к берегу вообще невозможно было бы приблизиться, и я спрашивала себя, как первым гостям этого острова удалось причалить, тем более выстроить здесь дом.

По причалу мы сошли на берег, и секретарь тут же полез по лестнице, тянувшейся вверх по скале. Он как будто нервничал.