Золотой Лис - Уилбур Смит (1990)

Маленький голубой фургон свернул с шоссе и въехал на автостоянку. За рулем сидел молодой негр в фуражке. Надпись на фургоне гласила: «Мясная лавка „Фуза Мюль“. 12-я Авеню, Дрейке Фарм». Название лавки означало «вкусная еда».

Майкл в соответствии с полученными инструкциями помигал фарами. Фургон остановился на свободном пятачке прямо напротив него. Майкл вышел из машины, закрыл свой «валиант» и направился к голубому фургону. Задние дверцы оказались незапертыми. Майкл забрался внутрь и захлопнул их за собой. Фургон был более чем наполовину заполнен корзинами с кусками сырого мяса, а с потолка на крючках свешивались освежеванные туши нескольких овец.

— Идите сюда, — окликнул его водитель на зулу; Майкл стал на четвереньках пробираться в переднюю часть. По дороге он постоянно задевал свисающие туши; кровь, капающая с них, образовывала лужи, в которых он перепачкал свои вельветовые брюки. Водитель заблаговременно приготовил для него местечко между двумя корзинами с мясом, где он мог надежно укрыться от посторонних глаз.

— Простая мера предосторожности, — жизнерадостно заверил водитель опять же на зулу. — Вообще-то этот фургон никогда не останавливают.

Он выехал со стоянки, и Майкл кое-как пристроился на грязном полу. Эти несколько театральные меры предосторожности раздражали, но иного выхода не было. Ни один белый не имел права переступить границу пригородного района без специального разрешения, которое выдавалось местным отделением полиции по согласованию с районной администрацией.

Обычно получить такое разрешение не составляло особого труда. Однако Майкл Кортни был на плохом счету у властей. Он уже трижды привлекался к ответственности за нарушение закона о контроле над печатью, каждый раз ему и его газете приходилось платить большие штрафы.

Согласно этому закону правительственным цензорам были предоставлены практически неограниченные права запрещать любую публикацию, и высшее руководство правящей националистической партии ревностно следило за тем, чтобы они в полной мере использовали свои полномочия для защиты кальвинистских моральных устоев Голландской Реформаторской церкви и существующего политического статус кво.

Так что у статей Майкла было очень мало шансов обмануть их бдительность. И в разрешении посетить Дрейке Фарм ему было бы категорически отказано.

Голубой фургон беспрепятственно въехал в пригород через главные ворота; ленивые чернокожие охранники пропустили его без осмотра, даже не прервав партию в африканское людо, игравшуюся пробками от кока-колы на деревянной доске.

— Можете теперь перебраться в кабину, — заявил водитель; Майкл перелез через корзины с мясом и плюхнулся на сиденье рядом с ним.

Пригороды всегда производили на него неизгладимое впечатление. Это было почти то же самое, что очутиться на другой планете.

В последний раз он был в Дрейке Фарм еще в 1960 году, почти одиннадцать лет назад начинающим репортером в «Мейл». Именно тогда опубликовал ту самую серию статей под общим названием «Ярость», что заложило основу его будущей журналистской репутации и одновременно стало поводом для его первого знакомства с законом о цензуре.

Майкл улыбнулся своим воспоминаниям и с интересом огляделся вокруг; они проезжали через старую часть пригорода. Она сохранилась еще с прошлого века, с викторианской эпохи, когда неподалеку впервые были обнаружены сказочные золотоносные жилы Уитвотерсренда.

Старая часть пригорода представляла собой запутанный лабиринт узеньких улочек и переулков, протянувшихся между хаотично разбросанными строениями, хижинами и лачугами из необожженного кирпича с потрескавшейся штукатуркой, с крышами из рифленого железа, раскрашенными во все цвета радуги. Первоначальная окраска многих из них давно потускнела и подернулась рыжим налетом ржавчины.