Неукротимый, как море - Уилбур Смит (2009)

В его голосе отчетливо слышалось презрение и к владельцам, и к спасателям, ведущим мелочный спор, в то время как лайнер с шестьюстами людьми на борту ведет в ледяном море битву за жизнь.

Рейли было наплевать на приказы штаб-квартиры, и если только буксир покажется до того, как «Золотой авантюрист» напорется на скальные зубья, он воспользуется правом капитана и тут же примет открытую форму Ллойда.

— Ты только появись, только появись… — пробормотал он себе под нос, поднял бинокль и медленно обвел широкий горизонт, изрезанный черными монолитами волн. В окулярах блеснула белая точка, и сердце замерло. Капитан нервно подкрутил настройку и тут же понял, что в оптику попал отраженный от вершины айсберга луч солнца.

Опустив бинокль, он перешел на подветренное крыло мостика. С этой стороны хватало невооруженного взгляда. Черные утесы мыса Тревоги угрожающе нависли на фоне грязно-серого неба, гребни скал блестели сверкающим льдом, впадины были завалены сугробами, о крутые берега разбивались волны, взрываясь тучами ослепительно белых брызг.

— Шестнадцать миль, сэр. — К Рейли подошел старший помощник. — Похоже, течение слегка забирает на север.

Они помолчали, машинально удерживая равновесие на раскачивающейся палубе. Затем старпом сказал с ожесточением:

— Где же этот чертов лягушатник?

И они снова уставились на негостеприимный подветренный берег, наблюдая, как траурной мантией, с воротником, подбитым горностаем, и полами, украшенными льдом, опускается антарктическая ночь.

Она была очень молода — не старше двадцати пяти, — и даже несколько слоев теплой одежды с накинутой поверху мужской, не по размеру, курткой не прятали стройность фигуры и не скрадывали грациозные, танцующие движения длинных, тренированных ног.

Изящную тонкую шею венчала, словно стебель золотистого подсолнуха, голова с пышной гривой длинных, выгоревших на солнце волос. Серебряные, платиновые и медно-золотистые локоны были небрежно скручены толстым, с мужское запястье, жгутом и заколоты сверху. Выбившиеся пряди падали на лоб и щекотали нос, заставляя ее кривить губы и фыркать, сдувая назойливые завитки.

Балансируя на взмывающей и ухающей вниз палубе с ловкостью наездницы, она держала в руках тяжелый, уставленный кружками поднос и мягко упрашивала:

— Ну же, миссис Гольдберг, вы сразу согреетесь.

— Даже не знаю, милочка… — промямлила седая женщина.

— Ради меня.

— Ну разве только…

Женщина взяла кружку и осторожно отхлебнула.

— Мм… неплохо, — согласилась она и затем перешла на заговорщицкий шепот. — Саманта, буксир уже пришел?

— Придет с минуты на минуту. Капитаном на нем лихой француз с неотразимыми усами, по возрасту — самая пара вам. Хотите, познакомлю?

Миссис Гольдберг — вдова, которой было хорошо за пятьдесят, полноватая и более чем напуганная — слегка подбодрилась и села прямее.

— Ах ты, проказница, — слабо улыбнулась она.

— Я сейчас закончу с этим… — Саманта подбородком показала на поднос и уже на ходу добавила: — Вернусь и посижу с вами. Сыграем в клабр, хорошо?

Когда девушка улыбалась, ее ослепительно белые, ровные зубы оттеняли персиковый загар и веснушки, золотой пудрой усыпавшие нос.

Саманта была нарасхват. Все, и мужчины, и женщины, пытались привлечь ее внимание. Девушка принадлежала к тому редкому типу людей, которые буквально излучают теплоту, как милый котенок, и подкупают детской непосредственностью. В ответ она смеялась, мягко журила, а порой и поддразнивала. Ободренные пассажиры расплывались в улыбке и ревниво провожали ее взглядом. Они считали, что Саманта принадлежит только им, и выдумывали всяческие вопросы, шли на любую уловку, лишь бы подольше задержать ее возле себя.

— Саманта, совсем недавно за нами летел альбатрос!

— Точно-точно, я видел его из окна камбуза…

— Это ведь странствующий альбатрос, да?