Неукротимый, как море - Уилбур Смит (2009)

Капитан и старпом сразу почувствовали беспомощность полузатопленного судна, потерявшего былую легкость и подвижность.

— Мотоботы за борт, — распорядился Рейли, и старший помощник тут же передал приказ по рации.

Гидравлические стрелы шлюпбалок подняли катера с кильблоков, развернулись и свесили их за релинг. Судно провалилось к подножию очередного вала, и придавленный слоем топлива гребень прошел всего в нескольких футах под их днищами. Командиры катеров должны были внимательно наблюдать за морем и включать лебедки с таким расчетом, чтобы киль опустился на обратный скат волны, после чего — едва расцепятся автоматические замки — как можно быстрее отойти от стального борта на безопасное расстояние.

Небольшие катера раскачивались, сверкали влажными желтыми боками в свете прожекторов и, увешанные гирляндами льда, напоминали рождественские игрушки. За упрочненными стеклами иллюминаторов белели сосредоточенные лица командиров, напряженно следивших за черными волнами.

И тут толстый нейлоновый трос, удерживавший конусовидный плавучий якорь, лопнул с оглушительным треском. Оборванный конец просвистел в воздухе кончиком громадного кнута, способного перерубить человека пополам.

«Золотой авантюрист», словно сорвавшийся с узды жеребец, задрал нос, торжествуя освобождение, и беспомощно рухнул вниз, развернувшись вдоль волн и подставив ветру правый борт, над которым все еще болтались три желтых катера.

Из темноты надвинулся гигантский вал. На одном из катеров перерубили тросы, он тяжело плюхнулся на воду, замолотив малюсеньким винтом и тщетно пытаясь развернуть нос. Налетевшая волна подхватила катер и бросила его на стальной борт лайнера.

Корпус мотобота лопнул, словно перезревшая дыня. С мостика видели, как членов экипажа смело во мрак. Несколько мгновений маяки на их спасательных жилетах тускло мерцали светлячками, затем их поглотил шторм.

Передний катер раскачивался и ударялся о лайнер, как дверной молоток. Носовой конец перекрутило, корма задралась, и налетавшие волны впечатывали мотобот в борт судна. Несколько долгих минут, пока шторм превращал катер в перекрученные обломки, до старпома с капитаном доносились слабые, перекрываемые ветром крики гибнувших моряков.

Третий мотобот тоже яростно мотало. Шлюпбалочные замки не выдержали, и он сорвался с двадцатифутовой высоты, окунулся в бурлящую воду, выскочил, как желтый поплавок, и, стремительно погружаясь под косым углом, исчез в ревущей ночи.

— Боже мой, — прошептал капитан Рейли. Под резким освещением мостика его лицо казалось внезапно постаревшим. В одно мгновение он лишился половины катеров. Время оплакивать людей, которых забрало море, еще придет, а сейчас его потрясла потеря буксиров, поставив под угрозу шестьсот жизней.

— Сэр. — Голос старшего помощника дрожал, — остальные спустились удачно.

С подветренной стороны от непогоды защищал высокий борт лайнера; катера без осложнений легли на воду и отцепили тросы. Сейчас они кружили неподалеку, и лучи их прожекторов словно выщупывали ночь длинными белыми пальцами. Один катер бросился снимать команду с разбитого мотобота и уже возвращался, тяжело переваливая через гребни неистовых волн.

— Три буксира на тридцать плотов… — прошептал капитан.

Он знал, что пастухов на такое стадо недостаточно, но выбора не осталось. Сквозь завывание ветра ему слышалась канонада прибоя, грохочущего о каменистый берег. Мыс Тревоги алкал добычу.

— Спускаем плоты, — промолвил капитан и подумал: «И да поможет нам Бог».

— Номер шестнадцать! — выкрикивала Саманта. — Группа номер шестнадцать, все сюда!

Она собрала восемнадцать пассажиров, приписанных к вверенному ей спасательному плоту.

— Ну вот, все на месте, никто не потерялся. — Они стояли перед тяжелыми дверями из красного дерева, выходящими на носовую палубу. — Приготовьтесь. Как только поступит сигнал, медлить нельзя.