Арлекин - Бернард Корнуэлл (2000)

Его латники стояли в четыре ряда, но сражались лишь два передних, и сражались хорошо. Главным преимуществом всадника над пешим является скорость, однако французская атака ее утратила. Всадникам пришлось перейти на шаг, объезжая трупы и ямы, а дальше не было пространства, чтобы разогнаться в рысь и сломать яростную защиту из топоров, мечей, палиц и копий. Французы рубили сверху вниз, но англичане, подняв щиты, кололи клинками в брюхо лошадей и перерезали коням сухожилия. Кони падали, хрипя и лягаясь, увлекая за собой людей, и каждый упавший конь являл собой дополнительное препятствие. Как ни яростна была французская атака, ей не удалось сломать английский строй. Еще ни одно английское знамя не упало, но король боялся за яркий стяг своего сына, бывший ближе всех к месту самой яростной сечи.

– Кто-нибудь видел орифламму? – спросил он окружающих.

– Она упала, сир, – ответил придворный рыцарь. Он указал вниз на склон, где грудой мертвых лошадей и искалеченных людей лежали остатки первой французской атаки. – Где-то там, сир. Стрелы.

– Да благословит Бог стрелы, – сказал король.

Конрою из четырнадцати французов удалось благополучно пробраться через ямы.

– Монжуа Сен-Дени! – закричали они и, опустив копья, бросились в сечу, где их встретил граф Нортгемптонский с дюжиной своих солдат.

Граф орудовал сломанным копьем, как пикой, и, ткнув обломком древка в конскую грудь, ощутил, как острие скользнуло по скрытой под попоной броне. Он инстинктивно поднял щит, и на него обрушилась палица. Один ее острый железный шип прошел через кожу и дерево, но у графа на бедре болтался меч, и он, бросив копье, схватил клинок и воткнул его в просвет над конским копытом. Конь шарахнулся в сторону. Граф вырвал щит и ударил рыцаря мечом, однако тот парировал удар. Один из латников схватился за палицу француза и что было мочи дернул. Француз потянул назад, но на помощь латнику пришел граф, и противник с криком упал к ногам англичан. Меч вошел в щель между доспехами у него в паху, рыцарь скорчился, потом палица сокрушила его шлем, и он, дергаясь, остался лежать на земле, а граф и его солдаты перешагнули через него и стали рубить следующего коня и всадника.

Принц Уэльский мчался в сечу. Его легко было узнать по золотому ободку на черном шлеме. Принцу было всего шестнадцать, но он был крепок, силен, высок и прекрасно натренирован. Отбив щитом топор, принц пробил мечом кольчугу другого всадника.

– Слезьте с чертова коня! – крикнул ему граф Нортгемптонский. – Слезьте с чертова коня!

Он подбежал к принцу, схватил поводья и потянул коня прочь из сечи. К ним помчался какой-то француз, норовя ударить принца копьем в спину, но латник в бело-зеленом стукнул коня щитом по зубам, и тот отпрянул в сторону.

Граф оттащил принца назад.

– Солдаты видят человека на коне, ваше высочество, – кричал он, – и думают, что это француз!

Принц кивнул. Его собственные рыцари добрались до него и помогли слезть с седла. Он ничего не сказал. Если он и обиделся на графа, то скрыл недовольство за забралом и вернулся в сечу.

– Святой Георгий! Святой Георгий!

Знаменосец принца старался не отставать от господина, и вид богато расшитого знамени привлекал все больше яростных французов.

– В строй! – крикнул граф. – В строй!

Но тела убитых коней и изрубленных людей мешали как французам, так и англичанам. Латники во главе с принцем полезли на врага через этот барьер. Одна лошадь со вспоротым брюхом волокла к англичанам свои кишки, а потом опустилась на передние ноги и скинула всадника в сторону принца, который, ткнув мечом ему в шлем, пробил забрало, так что из прорезей для глаз хлынула кровь.

– Святой Георгий!