Загадочные убийства - Дженнифер Роу (1992)

Тоби распростерся на диване и напоминал громоздкий куль. Одна рука лежала у него на лице, словно заслоняя от яркого света. Берди решила подойти поближе, и пламя свечи выхватило что-то белое на полу у стола. Рубашка Милсона. Констебль лежал скорчившись, и его длинные ноги торчали из-под стула.

— Верити! — Голос Эдвины прорвался сквозь тишину, парализовавшую сознание, а настойчивая рука схватила за рукав.

Берди заставила себя повернуться.

Хелен сидела на краю кровати, прямая и неподвижная, сложив руки на коленях. Когда на нее направили свет, она повернула голову, глаза ее лихорадочно блестели — и негромко произнесла.

— Они спят. Просто спят.

У Берди волосы встали дыбом. Она попятилась, но уткнулась в диван, подняла подсвечник как можно выше, как оружие, и левой рукой коснулась Тоби. Слава богу, дышит, хотя и тяжело. Это его дыхание слышалось от двери. Берди ткнула его, потрясла, но он не очнулся, даже не шелохнулся.

— Похоже, их чем-то опоили, — сказала Берди, и собственный голос показался ей раскатом грома.

Тут же на глаза ей попался поднос на низком столике возле дивана и серебряный кофейник, увидела она и чашку на подносе, никем не использованную, и другую, на четверть пустую, на столике, куда поставил ее Тоби. Где же третья? Ну конечно, на письменном столе, где Милсон делал записи. Теперь она увидела и ее тоже.

Берди обогнула кофейный столик, подошла к письменному столу и, не отрывая глаз от Хелен, нагнулась и нащупала пульс у Милсона на шее. Теперь она слышала и его дыхание. Так дышит человек, погруженный в глубокий сон. Берди окликнула его по имени, подергала за рукав: все без толку — и завороженно уставилась на его профиль. Одна щека констебля погрузилась глубоко в ковер, и казалось, что перед ней рельефное изображение его лица, как на камее.

— С ними все нормально? — вновь вернул ее к реальности голос Эдвины.

Нужно что-то делать. Берди медленно выпрямилась. Подсвечник мертвым грузом оттягивал ей руку, и она поставила его на кофейный столик.

— Думаю, да. Зависит от того, что они выпили. Кожа вроде не липкая и пульс нормальный. Просто отрубились. Что бы это ни было, явно что-то сильнодействующее. — Берди заставила себя посмотреть на неподвижную фигуру на кровати. — Вы дали им какие-то таблетки, Хелен?

Хелен удивленно посмотрела на нее, но ничего не ответила.

— Сколько таблеток вы им дали? — повысила голос Берди. — Сколько?

Берди, поняв, что близка к истерике, что голос ее дрожит, крепко стиснула руки. Нужно успокоиться.

Хелен помотала головой, словно хотела избавиться от тяжелых мыслей, сосредоточенно наморщила лоб и, наконец, произнесла:

— Я не давала им никаких таблеток, вообще ничего… Они выпили кофе, предлагали и мне, но я отказалась. А через некоторое время сказали, что очень устали, и оба заснули. Вот и все. Потом погас свет.

— Хелен, вы покидали комнату? — спросила Эдвина, к которой вернулись ее решительность и властность.

— Нет.

— Но дверь была открыта.

Хелен пожала плечами.

— Может быть. Не знаю. Я никуда не выходила. По крайней мере, думаю, что не выходила, нет.

Желудок у Берди неприятно подскочил. Она подошла к Эдвине и пробормотала:

— Нам нужна помощь. Моя комната рядом. Давайте отведем ее туда и запрем дверь на замок.

Эдвина кивнула и, повернувшись к Хелен, сказала спокойно, но твердо:

— Вам нужно отдохнуть. Пойдемте в соседнюю комнату, там вы сможете прилечь. Мы не сможем унести отсюда этих мужчин, они слишком тяжелые.

Берди уверенно протянула руку, и Хелен послушно встала, пошатнулась, и Эдвина успела схватить ее за руку.

— Совсем забыла, — ахнула Хелен, опершись на ее плечо. — Моя лодыжка.

Даже при свете свечи на белой коже был заметен огромный кровоподтек. Эдвина и Берди переглянулись, лихорадочно соображая, затем Эдвина обняла Хелен за тонкую талию и буднично произнесла: