Последний пир - Джонатан Гримвуд (2013)

Резко повернувшись, он хлестнул своего коня. Тот встал на дыбы и заржал от боли. Жорж хлестнул его вновь. К ним подбежал конюх, а Тигрис спокойно отвернулась и пошла в замок: дескать, я свое дело сделала. Так и было. Мои подозрения насчет Жоржа оправдались. Однажды он поступит так и с моей дочерью, если они поженятся. Она красивая, сильная и своевольная, а он слаб. Не говоря уже о том, что многие мужчины считают подобное обращение с женами и любовницами в порядке вещей. Я знаю и таких, кто в первую брачную ночь избивал своих жен до полусмерти, дабы те поняли, что их ждет в случае проступка. Одна жестокая порка в самом начале поможет избежать подобных мер в будущем — если, конечно, такова ваша цель. Что до меня, я никогда не бил ни своих жен, ни любовниц, ни дочь. Просто не видел в том нужды. И я знал, что никому не позволю поступить с Элен так, как Жорж поступил со своей лошадью.

В окне башни напротив я заметил двух женщин: одна была выше, старше и одета скромнее. Я мог сказать это не потому, что обладал острым зрением, а потому, что знал обеих: то были моя жена и дочь. В их жилах текла разная кровь, но меня не покидало ощущение, что они сговорились держать меня в неведении касательно сердечных дел Элен.

— Проказница, — сказал я, когда дверь в мой кабинет отворилась.

Тигрис бросила на меня единственный взгляд и снова разлеглась на своем любимом ковре, прикрыла белесые глаза и заурчала. Скрежетание шестеренок доносилось из ее глотки все то время, пока я доставал из ящика хорошую бумагу, искал новый стальной наконечник для пера и открывал чернильницу.

Наконец я начал писать:

«Дорогой Эмиль,

сегодня ко мне приезжал твой сын Жорж: он признался в любви к моей дочери и попросил у меня разрешения за ней ухаживать. Элен еще очень юна, у нее было непростое детство. Ты знаешь, что я всю жизнь тобой восхищался — а значит, восхищаюсь и твоим сыном. Поэтому ты должен понимать, с каким великим сожалением…»

1771

Побег

Упреки и обвинения, что свалились на мою голову, были свирепей самой страшной зимней вьюги. Элен хлопала дверьми, кричала и осыпала меня проклятьями, без конца жалуясь на мои отцовские промахи, смертную скуку в замке и несправедливость судьбы. В конце концов мне захотелось сделать то, от чего я пытался ее уберечь: схватиться за кнут. Манон тоже не скрывала разочарования. Она печально вздыхала, бросала на меня мрачные взгляды и делала вид, что верит Элен, когда та пять дней не появлялась в столовой под предлогом головной боли. Я хотел послать за ней слугу, но жена всякий раз меня отговаривала.

В конце недели Манон пришла в мою спальню: на ней была ночная сорочка, шелковый халат, туго завязанный на талии, красные марокканские тапочки с загнутыми носами и чепец. Я понял, что она пришла поговорить.

— Почему? — напрямик спросила она.

— Он хлестнул своего коня. — Манон ничего не сказала, и я добавил: — Ты сама видела. И Элен тоже. Вы стояли у окна, я знаю.

— Конь его сбросил.

— Он испугался Тигрис.

— А кто ее выпустил?

— Она сама вышла. Суть в том, что он ударил коня, потому что побоялся ударить тигра. Если бы он ее ударил, все решилось бы само собой…

— Жан-Мари!..

Я извинился, хотя виноватым себя не чувствовал. Ссоры с Манон всегда выбивали меня из колеи, и потому я всегда первым приносил извинения, хотя она утверждала, что первый шаг делает она. Видимо, так жена пыталась исцелить мою уязвленную гордость. Погладив постель, я стал ждать, когда она сядет рядом. Она села, и я чуть отодвинулся, давая понять, что не стану ее домогаться. Тогда Манон немного смягчилась. Сколь многое в общении людей остается невысказанным и зависит только от жестов, которые мы учимся читать еще в детстве!

— Поговори с Элен.

Видимо, в моих глазах она увидела нежелание это делать и повторила свою просьбу.

— Как думаешь, чем твоя дочь занимается у себя в спальне?