Затерянные во льдах. Роковая экспедиция - Хэммонд Иннес (1948)

— Это мистер Килланд, управляющий базой, — коротко бросил мне Йоргенсен, после чего продолжил говорить по-английски: — Итак, Килланд, что вам удалось выяснить относительно той партии китового мяса для Англии? Как в нее попало сообщение?

Килланд развел руками, демонстрируя беспомощность.

— Простите, — произнес он, — но я ничего не выяснил. Я никак не могу это объяснить.

— Вы всех людей опросили?

— Да, herr direktor. Никто ничего не знает. Это полная загадка.

— Кто из китобоев тогда находился на базе? — спросил я.

— Это был «Хвал Ти»? — отчеканил свой следующий вопрос Йоргенсен.

По резкому тону сразу было ясно, что перед ним подчиненный, и внезапно я понял, что ни за что на свете не хотел бы работать на этого человека.

Но Килланда резкость директора ничуть не смутила.

— Да, — немного удивленно ответил он. — Да, тут был «Хвал Ти». Ловаас как раз привез того кита. Это был первый кит сезона. Как вы узнали?

— Это не имеет значения, — оборвал его расспросы Йоргенсен. — Пройдемте в контору и там поговорим.

И он зашагал по проходу между упаковочными цехами.

Килланд обернулся ко мне и улыбнулся.

— Нам лучше пойти за ним, — сообщил он.

Джилл и Кертис сошли на берег и догнали нас.

— Какой ужасный запах, — произнесла Джилл, прижимая к носу платок, хотя его нежный аромат уже напрочь заглушила непереносимая вонь.

— Это деньги, — усмехнулся Килланд. — На китобойной базе деньги так пахнут всегда.

— Слава богу, что у меня их не много, — рассмеялся Кертис. — Еще никогда в жизни я не слышал такого жуткого запаха. Даже в пустыне пахло лучше, хотя смрад там стоял порой ужасающий.

Мы прошли мимо упаковочных цехов, где на высоких полках от пола до потолка было сложено китовое мясо, и поднялись на разделочную площадку. Это был своего рода двор с дощатым полом, окруженный зданиями фабрики. Слева от нас наклонный настил уходил прямо в море. Справа виднелись лебедки с покрытыми жиром стальными тросами. Прямо перед нами возвышалось основное здание фабрики, также снабженное лебедками, с помощью которых китовый жир поднимали наверх, где его варили в огромных чанах. Площадку усеивали части позвоночника. Красные полосы мяса свисали с огромных костей. Мужчины в тяжелых сапогах, зацепив куски позвоночника длинными стальными крючьями и поскальзываясь на пропитанных кровью досках, волокли их к лебедкам. Площадка была покрыта толстым слоем маслянистого жира. Джилл схватила меня за локоть. Было очень скользко. Пройдя по засыпанному пеплом склону, мы миновали бойлерную и баки для мазута и поднялись к сгрудившимся на плоской скале деревянным домишкам.

В конторе запах был чуть менее едким. Окна выходили на дымящиеся ржавые трубы и корпуса фабрики, за которыми расстилалось море.

— Так значит, того кита привез Ловаас, — произнес Йоргенсен, усаживаясь за стол рядом с радиооборудованием. — Это было восьмого или девятого?

— Девятого, — ответил Килланд и пододвинул второй стул Джилл. Мы с Кертисом присели на край стола. — Он пришел на рассвете. К вечеру мясо было разрезано, упаковано и погружено на лодки.

— Когда Ловаас отсюда ушел? — спросил Йоргенсен.

— Не раньше вечера, — пожал плечами управляющий. — Ему были нужны вода и горючее.

— Значит, сообщение в мясо мог подсунуть любой из рабочих базы или экипажа «Хвал Ти»?

— Выходит, что так.

— Как насчет вашего главного упаковщика? Почему он не следит за порядком?

— Он следит. Но упаковочные цеха слишком большие, чтобы уследить за всеми, кто входит и выходит. Кроме того, ему незачем следить за людьми, которые проходят через цеха по пути на пристань.

— Они могут красть мясо.

— Им незачем это делать. Я позволяю им брать домой столько, сколько им необходимо.