Анж Питу - Александр Дюма (1851)

– Почему же, – проговорила она, ища в нем поддержки, – господин Жильбер будет рисковать навлечь на себя мое неудовольствие, если станет говорить по совести?

– Это нетрудно понять, государыня, – отозвался король. – У вас своя политика, и она не всегда совпадает с нашей, а ведь…

– А ведь господин Жильбер – вы это ясно дали мне понять – с моею политикой не согласен.

– Это вытекает, государыня, – промолвил Жильбер, – из моих мыслей, о которых известно вашему величеству. Однако можете быть уверены: я скажу правду в присутствии вашего величества так же легко, как и в присутствии одного короля.

– А, это уже неплохо, – заметила Мария Антуанетта.

– Говорить правду следует отнюдь не всегда, – торопливо пробормотал король.

– А если она полезна? – спросил Жильбер.

– Или просто благонамеренна? – добавила королева.

– В этом мы и не сомневаемся, – прервал Людовик XVI. – Однако будь вы мудры, сударыня, вы предоставили бы доктору полную свободу выражений… которая требуется мне.

– Государь, – сказал Жильбер, – поскольку королева сама требует правды, а мне известно, что ум ее величества достаточно благороден и могуч, чтобы можно было ее не опасаться, я предпочитаю говорить в присутствии обоих августейших супругов.

– Государь, – поддержала королева, – я этого прошу.

– Я верю в мудрость вашего величества, – проговорил Жильбер, склоняясь перед королевой. – Ведь речь идет о счастье и славе его величества короля.

– Вы правы, что мне доверяете, – отозвалась королева. – Начинайте же, сударь.

– Все это прекрасно, – по привычке заупрямился король, – но вопрос весьма деликатный, и я уверен, что вы будете меня крайне смущать.

Королева не смогла сдержать раздраженного жеста. Она встала, затем снова уселась и бросила быстрый холодный взгляд в сторону задумавшегося доктора.

Поняв, что ему не совладать с королевой ни так ни этак, Людовик с тяжким вздохом уселся в кресло напротив Жильбера.

– Так о чем же идет речь? – спросила королева, когда военный совет таким образом определился по своему составу.

Жильбер еще раз взглянул на короля, словно прося у него соизволения говорить свободно.

– Да начинайте же, сударь, ради Бога, – ответил король, – раз королеве так этого хочется.

– Так вот, государыня – проговорил доктор, – я в нескольких словах ознакомлю ваше величество с целью моего утреннего визита в Версаль. Я пришел посоветовать его величеству отправиться в Париж.

Искра, зароненная в сорок тысяч фунтов пороха, хранившихся в городской ратуше, не произвела бы такого взрыва, какой прогремел в сердце у королевы.

– Король? В Париж?

От ужаса она вскрикнула так, что Людовик XVI подскочил.

– Ну вот, – заметил он, обратив взгляд на Жильбера, – что я вам говорил, доктор?

– Король, – продолжала Мария Антуанетта, – король в городе, охваченном мятежом, король среди кос и серпов, король, окруженный людьми, которые убили господина Делоне и господина де Флесселя, король, идущий по ратушной площади по колено в крови своих защитников? Да вы с ума сошли, сударь, предлагая такое! Говорю вам, вы с ума сошли!

Жильбер опустил глаза, словно человек, сдерживающийся из уважения к собеседнику, и ничего не ответил.

Тронутый до глубины души король заерзал на кресле, как будто его поджаривала на углях инквизиция.

– Возможно ли, – не унималась королева, – чтобы подобная мысль пришла в голову человеку умному, до мозга костей французу? Разве вам не известно, сударь, что вы говорите о потомке Людовика Святого, праправнуке Людовика Четырнадцатого?

Король топнул ногой по ковру.