Анж Питу - Александр Дюма (1851)

Дело было так. Около девяти утра этот молодой офицер шел по галерее, чтобы сообщить егермейстеру, что король собирается поохотиться, когда Мария Антуанетта, только что прослушавшая мессу в дворцовой церкви, заметила его и подозвала к себе.

– Куда это вы так спешите, сударь? – полюбопытствовала она.

– Я увидел ваше величество и уже не спешу, – ответствовал Жорж. – Напротив, я остановился и покорно ожидаю, что ваше величество окажет мне честь и заговорит со мной.

– Но это, надеюсь, не помешает вам, сударь, ответить мне и сказать, куда вы идете?

– Государыня, – ответил Жорж, – я состою в эскорте; его величество собирается на охоту, и я собираюсь договориться с егермейстером о месте встречи.

– Вот как! Король и сегодня охотится, – проговорила королева, глядя на большие черные тучи, шедшие со стороны Парижа. – Напрасно. Погода, похоже, не из лучших, не правда ли, Андреа?

– Да, ваше величество, – рассеянно ответила молодая женщина.

– А вы другого мнения, сударь?

– Нет, государыня, но король так пожелал.

– Да сбудется воля короля в лесах и на дорогах, – заключила королева со свойственной ей веселостью, которую не могли заставить ее утратить все сердечные печали и политические события, вместе взятые. Затем, повернувшись к Андреа, она вполголоса добавила: – По крайней мере хорошо, что он занят хотя бы этим. – После чего громко осведомилась у Жоржа: – Не скажете ли, сударь, где собирается охотиться король?

– В Медонском лесу, ваше величество.

– Ну, идите и не спускайте с него глаз.

В этот миг появился граф де Шарни. Нежно улыбнувшись Андреа, он осмелился обратиться к королеве:

– Мой брат запомнит этот совет, государыня, разделяя с королем не только веселье, но и опасности.

Королева не заметила появления Шарни и, услышав голос его, вздрогнула.

– Я была бы очень удивлена, – с нескрываемым презрением заметила она, – если бы это сказал кто-нибудь другой, а не вы.

– Почему, ваше величество? – почтительно спросил граф.

– Потому что за этими словами чудится несчастье, сударь.

Андреа увидела, как побледнел граф, и сама тоже побледнела.

Шарни молча поклонился.

Затем, поймав взгляд жены, удивленной его терпением, он добавил:

– Что за несчастье: я больше не знаю, как разговаривать с королевой, чтобы ее не обидеть.

Слово «больше» было произнесено с нажимом: так в театре умелый актер подчеркивает важные слова.

Королева обладала слишком изощренным слухом, чтобы не догадаться, какое значение вложил Шарни в это слово.

– Больше? – подхватила она. – Что значит «больше»?

– Кажется, я опять сказал что-то не так, – просто ответил г-н де Шарни.

Он снова переглянулся с Андреа, но на сей раз это не ускользнуло от внимания королевы.

Она, в свою очередь, побледнела, и скрипнув зубами от гнева, воскликнула:

– Дурные слова рождаются от дурных намерений.

– А недоброжелательное отношение к словам от недоброжелательных мыслей, – парировал Шарни.

После этого ответа, скорее справедливого, чем почтительного, он умолк.

– Вместо того чтобы огрызаться, – заметила королева, – лучше бы господин де Шарни был более удачлив в своих нападках.

– А я считаю, – не унимался Шарни, – что вместо того чтобы нападать, лучше бы королева попросила у бога большей удачи со слугами, чем в последнее время.

Андреа поспешно схватила мужа за руку и потянула к выходу.

Королева взглядом остановила ее. Она заметила движение Андреа.

– Что же все-таки имел в виду ваш муж? – осведомилась она.

– Он хотел сказать вашему величеству, что, побывав вчера по приказу короля в Париже, нашел, что там происходит странное брожение.

– Опять! – воскликнула королева. – И по какому же поводу? Ведь парижане взяли Бастилию и теперь принялись ее разрушать. Что же им еще нужно? А, господин де Шарни?