Анж Питу - Александр Дюма (1851)

– Но я же не могу оставаться на ферме без дела. Что я буду делать? – спросил Питу.

– То, что делала я: вести счетные книги, расчеты с поденщиками, записывать расход-приход. Вы ведь умеете считать?

– Я знаю четыре правила арифметики, – гордо объявил Питу.

– Значит, на одно больше, чем я, – сказала Катрин. – Мне так и не удалось продвинуться дальше трех. Вот видите, отец выиграет от того, что вы будете у него счетоводом, я выиграю, вы выиграете, короче, все будут в выигрыше.

– А в чем же ваш выигрыш, мадемуазель? – удивился Питу.

– Во времени, и это время я потрачу на шитье чепцов, чтобы стать еще красивей.

– А по мне, – заявил Питу, – вы и без чепцов красивы.

– Вполне может быть, – рассмеялась девушка, – но это только на ваш вкус. И потом, не могу же я пойти в воскресенье танцевать в Виллер-Котре, не надев чепец. Это только знатные дамы, которым разрешено пудрить волосы, могут ходить простоволосыми.

– А я так считаю, что ваши волосы куда красивей без пудры, – объявил Питу.

– Глядите-ка, вы, кажется, уже начинаете делать мне комплименты.

– Нет, мадемуазель, я не умею их делать, у аббата Фортье этому не учили.

– А танцевать учили?

– Танцевать? – изумился Питу.

– Да, танцевать.

– Танцевать у аббата Фортье! Господи Иисусе, мадемуазель! Это же надо, танцевать!..

– Значит, танцевать вы не умеете? – спросила Катрин.

– Нет, – ответил Питу.

– Ну да все равно, вы проводите меня в воскресенье на танцы и поглядите, как танцует господин де Шарни. Он танцует лучше всех молодых людей в округе.

– А кто этот господин Шарни? – поинтересовался Питу.

– Владелец замка Бурсон.

– И в воскресенье он будет танцевать?

– Разумеется.

– С кем?

– Со мной.

Непонятно почему сердце Питу сжалось.

– Значит, вы хотите быть красивой, чтобы танцевать с ним? – спросил он.

– С ним, с другими, со всеми.

– Кроме меня.

– А почему, кроме вас?

– Потому что я не умею танцевать.

– Научитесь.

– Ах, мадемуазель Катрин, если бы вы согласились показать мне, уверяю, я научился бы гораздо скорее, чем наблюдая за господином де Шарни.

– Посмотрим, – сказала Катрин. – А пока пора спать. Спокойной ночи, Питу.

– Спокойной ночи, мадемуазель Катрин.

В том, что м-ль Бийо сообщила Питу, было и хорошее, и плохое; хорошее – что он возвысился от пастуха до счетовода; плохое – что он не умеет танцевать, а г-н де Шарни умеет, и мало того, по словам Катрин, даже танцует лучше всех.

Всю ночь Питу снилось, будто он смотрит, как танцует г-н де Шарни, и тот танцует очень скверно.

Назавтра Питу под руководством Катрин приступил к трудам, и тут его поразила одна вещь: оказывается, у иных учителей очень приятно учиться. Через два часа он уже твердо знал все, что ему нужно будет делать.

– Ах, мадемуазель, – промолвил он, – если бы латыни учили меня вы, а не аббат Фортье, уверен, я не допускал бы варваризмов.

– И тогда вы стали бы аббатом?

– Да, стал бы аббатом, – подтвердил Питу.

– Но тогда вас заперли бы в семинарии, куда не может войти ни одна женщина…

– Да-а, – протянул Питу. – Я об этом даже не подумал, мадемуазель Катрин… Нет, лучше уж я не буду аббатом.