Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд (2012)

После списания Шеклтона на берег оставался неразрешенным конфликт между Скоттом и Армитажем. Скотт намекнул Армитажу, что по семейным обстоятельствам ему следовало бы тоже отправиться домой на «Морнинге». Об атмосфере на «Дискавери» многое говорит тот факт, что, хотя Скотт действительно имел определенную конфиденциальную информацию о жене Армитажа, тот воспринял это предложение не как проявление доброты, а как непорядочную попытку избавиться от него. Армитаж считал, что истинной причиной была зависть – Скотт боялся, что оставшийся на борту соперник отберет у него часть славы. Но Армитаж, по словам Скотта, «не понял» сигнала и настоял на своем. Он считал, что восстанавливает против себя Скотта, препятствуя его планам превратить экспедицию в бенефис военно-морского флота. Все участники экспедиции, имевшие отношение к торговому флоту, за исключением двух моряков, были отправлены домой, и Армитаж оказался единственным оставшимся на борту офицером торгового флота.

Ему нельзя было приказать уехать – его защищал от этого контракт. Сам он уезжать не хотел, поскольку справедливо полагал, что отказ от дальнейшего участия в экспедиции воспримут как позорный поступок. Тогда Скотт запретил Армитажу путешествие на юг в следующем году из страха за собственный рекорд, чем очень обидел его.

Армитаж о многом размышлял той зимой. Спустя годы он написал, что

обнаружил некоторые черты в характере [Скотта], за которые его можно было любить, но довольно отчетливо понял, что тот крайне подозрителен и никому не позволит встать у себя на пути… Скотт запросто мог подружиться с человеком, воспользоваться им, а затем предать его…

При этом он упомянул, что Шеклтон, в отличие от Скотта, «никогда не забывал друзей».

К тому моменту Армитаж уже знал, что Скотт с неохотой позволил ему исследовать Антарктическую ледяную шапку. В сообщении для прессы, отправленном в Англию с «Морнингом», Скотт намеренно принизил его достижение и покровительственно написал своей матери, что Армитаж «отличный парень, но, говоря между нами, староват для такой работы. [Он] – тот человек, который достал вяленую рыбу для собак».

Так Скотт переложил на другого человека вину за неудачу с собаками и посредственные результаты похода на юг. Действительно, участвуя в подготовке экспедиции, Армитаж с помощью Нансена нашел в норвежском Олесунне рыбу хорошего качества. Вряд ли его можно обвинять в том, что произошло потом, поскольку он не контролировал ее доставку и правильность хранения в пути. Но Скотт уже почти инстинктивно пытался уклониться от ответственности за свои ошибки.

Пришла вторая весна, а с ней и новый сезон санных походов. Скотт задумал главное предприятие, собираясь пройти по стопам Армитажа. А самому Армитажу, обиженному до глубины души, было приказано остаться и командовать кораблем, пока Скотт будет ставить новые рекорды.

Будущее путешествие (как и остальные) предполагало использование людей в качестве тягловой силы. Скотт гордился этим, проявляя нездоровое стремление к тяжелейшим физическим усилиям, почти на износ. Это напоминало маниакальную реакцию на зимнее безделье – тяга к самоистязанию, а возможно, и неистовое желание самоутверждения.

Путешествие сразу пошло по печально знакомому шаблону. Вначале случился фальстарт из-за саней, вышедших из строя в результате плохой подготовки и излишней нагрузки. Затем уже в пути, 26 октября, Скотт обнаружил, что потерял единственный набор навигационных таблиц, имевшийся в распоряжении экспедиции, но поспешил вперед без них.

Следуя маршрутом, проложенным Армитажем, Скотт поднялся по леднику Феррара и оказался на плато. В отсутствие сдерживавшего его Уилсона (который ушел на мыс Круазье, где Ройдс обнаружил первую колонию императорских пингвинов) Скотт вел себя очень обособленно и всячески дистанцировался от спутников, одним из которых был Скелтон, грубоватый и несдержанный в своих дневниках.