Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд (2012)

Это был тот самый «Моргенен», зверобойное судно, на котором десять лет назад Амундсен отправился в свое первое арктическое плавание. Сэр Клементс Маркхэм купил его в Норвегии. «Моргенен» переименовали в «Морнинг» и переоборудовали в Лондоне, а командовать им сэр Клементс поставил Уильяма Коулбека. Там, где сэр Клементс не проявлял одержимости, он по-прежнему оставался хитрой старой лисой.

Коулбек, который плавал с Борчгревинком на «Саутерн-Кросс», был одним из немногих людей, знавших море Росса. Родом из Йоркшира, он служил в торговом флоте и оказался очень хорошим мореплавателем. Через семь дней после выхода из Новой Зеландии он отыскал «Дискавери» в этом дальнем уголке планеты по еле заметному следу оставленных Скоттом сообщений, обследовав свыше пятисот миль весьма условно нанесенной на карту береговой линии.

Скотт предполагал, что лед отпустит «Дискавери». Но обнаружил, что корабль по-прежнему находится в плену, а между ним и «Морнингом», легко покачивающимся на волнах, еще как минимум пять миль толстого льда.

Через десять дней после своего возвращения он понял, что в этом году «Дискавери» может не вырваться на свободу. И не слишком расстроился. Ведь это позволяло ему на совершенно законных основаниях отказаться от выполнения официального приказа о возвращении, привезенного «Морнингом», и, следуя секретным инструкциям сэра Клементса, оставаться на месте. Скотту требовалось время, чтобы восстановиться.

Результат предпринятого им похода – 82°17′ – никого особенно не впечатлил. Самым ярким в этом броске на юг стало ощущение плохой организации. По словам Ходжсона, итог «довольно посредственный… Похоже, они пережили гораздо более трудные времена, чем признавались вначале». По сравнению с тем, чего достиг Нансен, этот результат казался еще менее успешным, особенно учитывая то, какой ценой он был получен.

«Похоже, мы ни в чем не достигли особенных успехов», – так сам Скотт писал в письме Скотту Келти, секретарю Королевского географического общества. Однако это было не совсем справедливо. Пока Скотт шел к югу, Армитаж возглавил исследовательскую партию к Западным горам и стал первым человеком, достигшим Антарктической ледовой шапки. Это стало настоящим открытием (гораздо более значительным, чем достижение Скотта), которое сразу же оценили по достоинству. Бернацци перечисляет результаты Армитажа в своем дневнике:

Типичный [антарктический] ледник изучен до самого его источника… Пройдена дистанция примерно в 240 миль… с санями через горный, покрытый ледниками район… на 78° южной широты [достигнута] высота… примерно 14 500 футов… людьми, неопытными в передвижении по ледникам.

Результаты Армитажа впечатляли больше, чем результаты Скотта. Да и в роли лидера он выглядел намного сильнее и уравновешеннее. Не надеясь на случай, он успешно справился с расселинами и высотной болезнью. Кёттлиц, умевший диагностировать лучше, чем Уилсон, успел предупредить его о начинающейся цинге, и Армитаж при первой же возможности повернул назад, имея в запасе достаточно продуктов, сил и здоровья, хотя на горизонте уже виднелось манившее его плато. Он двигался медленнее, чем мог бы, но благодаря этому уберег своих людей, не допустив несчастных случаев и болезней. Его возвращение на «Дискавери» было спокойным в отличие от сумбурного появления партии Скотта. Конечно, яркой эту историю не назовешь. Но, как любил говорить американский исследователь Вилджалмур Стефанссон, «приключение – это признак некомпетентности».

В начале февраля Скотт начал подготовку ко второй зимовке. Он решил отправить бóльшую часть торговых моряков домой, поскольку, как он признался адмиралу Маркхэму, «попытка смешать людей из торгового и военно-морского флота была ошибкой… они никогда не смогут ужиться вместе».

Среди тех, кто должен был вернуться, оказался «преданный анафеме» кок, а с ним – еще несколько неугодных Скотту членов экипажа. Но самую горькую чашу он приготовил Шеклтону.