Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд (2012)

Но сейчас, на палубе «Фрама», стоя, как учитель у школьной доски, Амундсен с помощью карты откровенно и детально раскрыл своему экипажу весь план победы в гонке к полюсу. В завершение он сказал, что не имеет права вынуждать их к согласию на дальнейшее участие в экспедиции. Он нарушил свои обязательства в отношении членов команды, следовательно, теперь они свободны от своих. Всем, кто захочет сейчас покинуть корабль, будет оплачено возвращение на родину. Тем не менее он просит экипаж последовать за ним к Южному полюсу.

Несмотря на невыносимую тропическую жару [вспоминал спустя годы Хелмер Ханссен], мне показалось, что большинство из нас почувствовало дрожь, как от озноба после сообщения, что целью нашего путешествия является Южный полюс. Мысли начали метаться – Южный? Но ведь мы собирались идти к Северному? Однако на раздумья времени не было… [ведь сейчас] наступил решительный момент, когда каждый должен был ответить на заданный лично ему вопрос: согласен ли он с этим новым планом и пойдет ли на Южный полюс. В итоге абсолютно все ответили «да», и представление, таким образом, закончилось.

И представление это было по-настоящему талантливым. Амундсен подавил своих подчиненных и заставил их согласиться, сыграв на страхе перед позором отступления. Он использовал все преимущества своего положения и не дал никому времени на раздумья. Теперь у членов команды оставался всего час, чтобы написать родным.

Так как большинство писем были уже готовы [отметил Кучин], то оставалось лишь приписать [последнюю] новость… «Прежде чем идти на «север», – пишет один своей жене, – мы сделаем маленькую прогулку к Южному полюсу». И это все.

Затем письма собрали и передали Леону, который должен был отправить их адресатам в Христиании после того, как истинные намерения Амундсена получат огласку. Требовалось подождать еще немного. Даже сейчас было важно не допустить преждевременного распространения новости.

Тот факт, что «Фрам» зашел на Мадейру, сам по себе подозрений не вызывал. Панамский канал в то время еще не был открыт. Чтобы попасть в Берингов пролив, требовалось обогнуть Южную Америку. С Мадейры путь и на Северный полюс, и к югу был одинаков.

Важно было правильно выбрать время для объявления новости. «Фрам» должен был оказаться достаточно далеко, чтобы исключить малейшую возможность отозвать его назад. С самого начала Амундсен планировал, что Скотт узнает обо всем прежде, чем покинет цивилизованные места. С другой стороны, мир следовало известить о реальных планах экспедиции до прихода «Фрама» в Монтевидео – за провизией и топливом, предложенными Доном Педро. По всей видимости, начало октября было лучшим моментом.

В девять вечера Леона отвезли на берег. Высадив его, гребцы Гьёртсен и Вистинг[65] сразу вернулись. После речи Амундсена никто больше не поднялся на корабль и не покинул его.

Когда Леон сел в шлюпку, брашпиль продолжил прерванную работу, цепи с грохотом стали наматываться на вал. Как заметил Кучин, «никогда еще так быстро корабль не снимался с якоря».

Вернулась шлюпка, ее подняли на борт, двигатель заработал, и, не поднимая парусов, «Фрам» направился в открытое море под аккомпанемент ритмичной вибрации поршней. Как только корабль пришел в движение, прохлада сменила удушающую жару якорной стоянки, и собаки, словно по сигналу дирижерской палочки, взорвали тишину своим древним меланхоличным хоровым пением; без малого целая сотня глоток одновременно издала протяжный вопль, будто волки в унисон завыли на одинокую луну. Никто из людей на борту не жаловался – поэтому казалось, что за них говорили животные.

Когда, по словам Хелмера Ханссена,

у нас наконец… появилось время обдумать то, что произошло, отовсюду было слышно одно и то же: почему ты сказал «да»? Если бы только ты сказал «нет», я бы сделал то же самое. Но все мы понимали: что сделано – то сделано.