Сталинград - Энтони Бивор (1998)

Немцы начали массированный штурм тракторного завода. В полдень с севера пошли в атаку части 14-го танкового корпуса. Чуйков бросил в бой свой резерв, 84-ю танковую бригаду. Ей предстояло отражать натиск трех пехотных дивизий, усиленных 14-й танковой. «Огонь нашей тяжелой артиллерии был необычайно силен, – свидетельствует унтер-офицер 305-й пехотной дивизии. – Несколько батарей реактивных минометов, налетающие непрерывными волнами самолеты и самоходные штурмовые орудия в невиданных прежде количествах засыпа́ли снарядами и бомбами русских, но они продолжали оказывать ожесточенное сопротивление».[444]

«Это был ужасный, изматывающий бой, – писал позже офицер 14-й танковой дивизии, – на земле и под землей, в развалинах и подвалах. Танки со скрежетом взбирались на груды битого кирпича, ползли через разрушенные цеха, стреляя в упор в узких дворах. Множество машин подорвалось на вражеских минах».[445] Попадая в металлические конструкции цехов, снаряды высекали снопы искр, которые разлетались в разные стороны в копоти и дыму.

Стойкость советских солдат действительно была невероятной, однако сдержать натиск они не смогли. Немецкие танки прорвали оборону и отрезали 37-ю гвардейскую дивизию Жолудева, а также 112-ю стрелковую. Генерал Жолудев во время взрыва был заживо погребен в своем блиндаже – в тот ужасный день такая судьба постигла многих. Солдаты откопали его и перенесли на командный пункт армии. Красноармейцы поднимали с земли оружие своих погибших товарищей и продолжали бой. Покрытые кирпичной пылью немецкие танки, словно доисторические чудовища, ломились сквозь стены заводских корпусов, поливая все вокруг пулеметным огнем. Бой продолжался, и невозможно было понять, где тут линия фронта. Группы гвардейцев Жолудева обрушивались на немцев со всех сторон. Противники шли врукопашную… Один немецкий военный врач устроил перевязочный пункт внутри доменной печи, и недостатка в пациентах у него не было.

К исходу второго дня наступления, 15 октября, штаб 6-й армии объявил: «Бо́льшая часть тракторного завода в наших руках. За нашими позициями остались только разрозненные очаги сопротивления».[446] Под натиском 305-й пехотной дивизии русские тоже отступили к железнодорожным путям кирпичного завода. Ночью, после того как 14-я танковая дивизия ворвалась на территорию Сталинградского тракторного, ее 103-й гренадерский полк пробился к берегу Волги. К счастью для 62-й армии, незадолго до этого Чуйков из-за плохой связи перенес свой командный пункт. Бои не прекращались и даже не затихали. В штаб доложили, что 84-я дивизия уничтожила «больше 30 средних и тяжелых фашистских танков»,[447] потеряв 18 своих машин. Потери личного состава еще предстояло подсчитать. Число подбитых и потерянных танков с одной стороны, вероятно, завышено, а с другой занижено, но бойцы и командиры Красной армии действительно сражались самоотверженно и проявили небывалое мужество.

За храбрость к званию Героя Советского Союза был представлен политрук артиллерийского полка Бабаченко, батарея которого оказалась отрезана от своих. Они продолжали вести бой. Последнее радиосообщение от артиллеристов, полученное в штабе, было таким: «Орудия уничтожены. Батарея окружена. Мы сражаемся и не сдадимся. Прощайте!»[448] Однако им удалось прорваться через вражеское окружение к своим, теперь уже на новые позиции.