Сталинград - Энтони Бивор (1998)

«Можно ли служить двум хозяевам?»[737] – задал риторический вопрос Штрекер после того, как Гитлер не дал согласие на реализацию «Раската грома» – плана прорыва, который должен был последовать за операцией «Зимняя буря». Риторический потому, что хозяин в германской армии был только один. Начиная с 1933 года рабское подобострастие большинства высших офицеров не только обесчещивало ее, но и делало политически бессильной. По сути, унижение и армии, и нации в Сталинграде стало той ценой, которую генералитету пришлось заплатить за годы высокомерного процветания под знаменами национал-социализма. Выбирать хозяина было нельзя – можно было разве что примкнуть к тем, кто собрался вокруг Хеннинга фон Трескова и Штауффенберга.

Жаркие дискуссии велись и о том, можно ли было вырваться из окружения во второй половине декабря, однако даже командиры танковых подразделений признавали, что «шансы на успешный прорыв уменьшались с каждой неделей».[738] У пехоты иллюзий было еще меньше. «Мы едва передвигаем ноги от истощения»,[739] – писал домой один ефрейтор. Доктор Алоис Бек совершенно справедливо оспаривает миф, что прорыв увенчался бы успехом. Русские перестреляли бы «полузамерзших солдат как зайцев»,[740] потому что те просто не смогли бы идти по сугробам высотой по колено, покрытым коркой наста, с оружием и боеприпасами. «Каждый шаг давался нам с трудом, – откровенно говорил впоследствии офицер штаба 6-й армии. – Это была бы вторая Березина».[741]

Таким образом, все споры о декабрьском прорыве являются чисто академическим диспутом, уводящим в сторону от правильного осмысления того, что на самом деле произошло под Сталинградом. Трудно отделаться от мысли, что Манштейн с самого начала понимал все. Да, 19 декабря он отправил в «котел» офицера разведки майора Айсманна, и целью этой поездки, как говорят, была подготовка 6-й армии к операции «Раскат грома». Однако Манштейн к тому времени уже понимал, что Гитлер никогда не изменит свое решение и не позволит Паулюсу уйти с Волги.

В любом случае к тому времени фельдмаршал должен был сознавать, что все попытки спасти окруженную группировку Паулюса обречены на провал. Танковые дивизии Гота, понеся тяжелые потери, вынуждены были остановиться на рубеже Мышковы еще до того, как завершилось развертывание 2-й гвардейской армии Малиновского. Манштейн, внимательно следивший за всем, что происходило внутри «котла», не мог не понимать, что солдаты Паулюса просто не смогли бы пройти по сугробам 60 километров, не говоря уж о том, чтобы пробиваться через степь с боями, в мороз и снежный буран. 6-я армия, имея меньше 70 танков и минимум горючего и боекомплекта, не имела никаких шансов прорвать оборону 57-й армии. И самое главное, после 19 декабря, когда три советские армии в ходе операции «Малый Сатурн» прорвались к нему в тыл, Манштейн понял, что возможно и еще более скверное развитие событий.

Манштейн, безусловно, хотел, чтобы в глазах сначала военных, а потом историков все выглядело так, будто он сделал для разблокирования окруженной группировки возможное и невозможное, даже если сам он был уверен – и совершенно справедливо! – в том, что шансы 6-й армии на спасение исчезли еще месяц назад. А неспокойно на душе у фельдмаршала было потому, что после отказа Гитлера отступить с Кавказа он, очевидно, понял, что 6-я армия была нужна, чтобы связывать семь советских армий, взявших ее в кольцо. Если бы Паулюс попытался прорваться и сумел сделать это, у него осталось бы так мало людей и были бы они в таком плохом состоянии, что в тяжелую минуту от таких солдат не оказалось бы никакого толку…

Глава 19

«Истинное немецкое Рождество»