Сердце смертного - Робин Ла Фиверс

Остаток заседания превращается в совещание по планированию. Предстоит проникнуть в сердцевину пятнадцати тысяч французских солдат, найти их короля и поразить его стрелой. Не говоря уже о том, чтобы суметь вернуться.

— Она не может идти пешком, — Дюваль твердо качает головой. — Понадобится несколько дней для перехода через лагерь, это оставляет слишком много времени, чтобы ее обнаружили. Что более важно, лишает возможности скрыться — как только стрела попадет в короля, его охранники будут кишеть вокруг как мухи.

— Это осуществимо, — возражает Исмэй, глядя в сторону Сибеллы. — Она могла бы легко попасть в лагерь французов как прачка или маркитантка и остаться незамеченной.

— Но не пробраться через тысячи французских солдат.

— Сибелла сделала это.

— Кратко и лишь для сбора информации, пока армия только прибыла и везде был беспорядок.

— Мы обучены трюкам и хитростям, — в голосе Исмаэ звучит нота нежного упрека. — Ты оказываешь Аннит медвежью услугу, не доверяя ее способностям.

Дюваль обращается ко мне:

— Мои извинения, леди Аннит, я сомневаюсь не в вас, меня смущает пятнадцать тысяч французских солдат. С таким количеством мужчин слишком велик шанс, что вас приметят. Ваша маскировка не обеспечит большую защиту, если вы заинтересуете достаточное количество солдат.

— Сибелла и я могли бы пойти с ней.

Дюваль фыркает:

— Таким образом, вы можете выпотрошить каждого солдата, сделавшего вам предложение, и оставить после себя гору мертвых тел? Не думаю, что это поможет ей остаться незамеченной.

Чудище прочищает горло — довольно деликатно, учитывая его размеры:

— Должна ли она сама пустить стрелу?

Дюваль вопросительно смотрит на меня. Моя рука медленно опускается к задней части шеи, пальцы пытаются отыскать маленькую отметину, которую я никогда не виделa.

— Да, — говорю я. — Должна.

— Почему не одна из ардвниток? — Голос аббаттисы звучит высоко, даже пронзительно.

Я оборачиваюсь и холодно смотрю на нее:

— С какой целью? Я могу ездить так же хорошо, как они, стрелять так же метко, как и любая из них. Что мы выигрываем, используя их?

— Вашу жизнь, — мягко говорит Дюваль.

Знаю — у него самые лучшие намерения, он печется лишь о моей безопасности. Поэтому cтиснув зубы, стараюсь говорить ровным голосом:

— Я больше не позволю другим рисковать своей жизнью, пока отсиживаюсь в безопасности. Я сделаю это сама. — Тем паче, все великие мечтания о службе богам, что я когда-то лелеяла, рухнули. Теперь это единственный способ, которым я могу внести какой-то вклад,

— Очень хорошо. Итак, Аннит, идущая пешком — плохая идея. Отправление на задание других — отклоняется. Нет, Исмэй. — Дюваль поднимает руку, чтобы предотвратить дальнейшие споры. — Хитрость заключается в том, чтобы проехать верхом через лагерь. Даже небольшая группа будeт сразу замечена.

— Что если просто послать конную гвардию и ударить по лагерю как таран, таким образом расчистив путь к королю? — предлагает Чудище. Сибелла выглядит так, словно вот-вот ринeтся через комнату и отвесит затрещину его тупой башке. — Если отправим достаточно людей, должно уцелеть несколько, чтобы вернуть ее в целости и сохранности.

— За одним исключением, — указывает капитан Дюнуа. — Как нам незаметно вывести всадников из города? Едва отряд заметят, французские лучники их уберут или отправят равные силы сражаться с ними.

Мы все замолкаем, это действительно самая большая проблема. Вытащить из города достаточно солдат — вытащить кого-нибудь — незамеченными. Дюваль вздыхает и проводит рукой по лицу.

— Ну, это не решится сегодня вечером. Есть ли что-то еще, что нам нужно срочно обсудить?

— Да, — голос Дюнуа тяжелeт от отвращения. — У нас проблема с наемниками. — Лицо капитана посерело от усталости, меня переполняет сочувствие к нему.