Сердце смертного - Робин Ла Фиверс

— Даже не будь я готова, думаешь, призналась бы тебе? Чтобы ты донесла аббатисе и попыталась помешать мне выполнить задание! Неужели чести стать следующей провидицей тебе мало, ты еще хочешь забрать и мою миссию? — Несмотря на то, что ее голос тих, в нем отчетливо слышится гнев.

Чувство беспомощности и бесполезности окатывает меня. Cмотрю в окно. Как объяснить ей сложность моих чувств, когда я едва могу объяснить их самой себе? Поворачиваюсь к ней. Надеюсь, Мателайн увидит искренность моих слов, отразившуюся на лице:

— Я не хочу быть провидицей и с удовольствием обменяюсь с тобой! Я не ощущаю себя избранной. Это похоже на ловушку — ловушку, в которой я застряну до самого смертного дня. Что более важно, у меня нет ни навыков, ни способностей к этому. Не понимаю, почему настоятельница выбрала меня на такую роль.

— А теперь ты ведешь себя так, будто знаешь больше, чем матушка, — качает головой Мателайн.

Она мой третий друг, которого отсылают; боюсь, мне не повезет настолько, что все трое выживут. Я переживаю за нее так, как не переживаю за Исмэй или даже за Сибеллу. Она намного моложе и менее опытна.

— Мателайн, я не хочу расставаться…

— После того, как Исмэй уехала, мы с тобой остались самыми близкими по возрасту. Я видела, что ты, как и я, одинока, и думала, мы можем быть друзьями. Ну, теперь я понимаю — мы никогда не будем друзьями. Тебе не нужно беспокоиться, что я снова совершу эту ошибку.

Обидные слова поражают меня в самое сердце. Я протягиваю руку, беру ее ладонь в свою и сжимаю.

— Мы всегда будем друзьями. Исмэй однa из первых настоящих подруг, которые у меня когда-либо были. Конечно, она ближе мне — так же, как тебе ближе Сарра и Лизбет по сравнению с Луизой и Одри. Это не значит, что для Луизы и Одри нет места в твоем сердце.

Наступает долгая пауза, потом Мателайн морщит нос.

— Ну, я не особенно люблю Сарру, — сознается она, и у меня появляется легкое чувство облегчения. — Затем ее лицо становится серьезным. — Ты всегда контролируешь себя, Аннит. Несмотря на всю твою любовь, привязанность и доброту, всегда остается какая-то часть тебя, которую ты удерживаешь от других.

Oна права. В какой-то момент я колеблюсь, балансируя на грани того, чтобы поделиться с ней своим прошлым, своим неловким, болезненным детством. Но не могу. Не сейчас, когда Мателайн должна готовиться к предстоящим сражениям. Я снова сжимаю ее руку.

— Когда ты вернешься, если меня не запечатают в проклятой келье провидицы, я расскажу тебе об этой части моей жизни.

— Буду с нетерпением ждать твоего рассказа, — oна улыбается и сжимает мою руку в ответ. Я удивляю ее, обхватив обеими руками и крепко обнимая. Слезы жгут мои глаза и пытаются пробиться к горлу.

— Да пребудет с тобой благодать Мортейна, Мателайн! Я буду молиться за тебя каждый день вплоть до твоего возвращения. — С последней ободряющей улыбкой я поворачиваюсь и ухожу, пока не появилась настоятельница.

ГЛАВА 10

В ПРОЦЕССЕ ОБУЧЕНИЯ я практиковала всяческие уловки, хитрость и обман. Никогда не думала, что впервые использую эти навыки против конвента, которому служу.

Поскольку мне ни к чему, чтобы настоятельница передумала уезжать, становлюсь послушной как овца — в полном соответствии с ее желаниями. Я даже не поддаюсь искушению позволить разуму переварить все вопросы и проблемы, которые меня мучают. Из-за страха, что она это каким-то образом почувствует.

Образно говоря, я «опустила крышку на кипящую кастрюлю».

В тот вечер за ужином объявлена моя новая роль в монастыре. Новость сопровождают веселые тосты и поднятые за меня бокалы — настоятельница намерена продемонстрировать мне, какой это радостный случай. Я без конца улыбаюсь, так что щеки болят. Принимаю скромный вид, якобы слегка ошеломлена колоссальной честью, возложенной на меня.