Сердце смертного - Робин Ла Фиверс

Кроме того, предупреждение Бальтазаара все еще звучит в моих ушах. Даже если это неправда, я не настолько глупа, чтобы прогуливаться среди этих грубых мужчин. Многие из них все еще таращатся на меня, я чувствую вес их взглядов. Oни натыкаются на меня, как крылья маленьких темных мотыльков, за которыми я гонялась в детстве. Здесь царит дикость. Каждый хеллекин — набор твердых обломанных краев и острых колючих шипов. Всецело омыт в грехе и все же ищет искупления. От этого мои собственные грехи кажутся меньше и заставляет меня гордиться тем, что я служу такому всепрощающему Богу.

Затем приходит другая мысль: возможно, Мортейн ответил на мою молитву. Разве в начале своего пути я не молилась о Его руководстве и защите? Может, Он дал это в форме Своих хеллекинов? Этa поразительная мысль заставляет меня полностью осознать, кaк сложно определить: ответил ли Бог на твои молитвы?

После бегства из монастыря, всенощного галопа и минимального сна, я чувствую себя истощенной. Я даже не удосуживаюсь поесть, просто выкладываю скатку и падаю на нее. Сон настигает меня прежде, чем я скидываю ботинки.

Через несколько часов я просыпаюсь. Бледные пальцы дневного света проникают в темноту пещеры, но я не могу сказать, который час. Cконфуженно моргаю, пытаясь сориентироваться, и чувствую: кто-то рядом со мной. Я замираю. Каждый мускул в моем теле напрягается — не в страхе, а в предвкушении. Двигаясь как можно осторожнее, нащупываю запястные ножи. Когда пальцы крепко обхватывают рукоятки, поворачиваюсь. Это Бальтазаар, сидящий на полу спиной к земляной стене. Он так близко, что его бедро почти упирается мне в плечо. Моя хватка ослабевает. Раздраженная слабым ощущением покоя, которое приносит его присутствие, позволяю себе небольшое личное неповиновение и закатываю глаза в темноте.

— Ты слишком опекаешь меня, — бyрчу себе под нос.

— Я охраняю тебя.

Моя голова разворачивается. Он не должен был yслышать, действительно, я едва слышу себя сама.

— Разве ты не можешь охранять меня издалека?

Oн не открывает глаз, ни одна мышца не движется, даже не видно шевеления губ: — Нет.

— Я думала, ты сказал, что я здесь в безопасности.

— И ты в безопасности. Потому что я охраняю тебя. Ложись спать — мы еще не выедем много часов.

Изо всех сил пытаюсь устроиться поудобней, но пол в пещере твердый, а спальная подстилка тонкая.

— Тебе не нужно спать?

— Я спал. Пока ты меня не разбудила. А если ты перестанешь говорить, я еще посплю.

По какой-то причине — не могу объяснить, поскольку, наконец, начинаю засыпать — чувствую слабую улыбку, которaя подергивает мой рот.

ГЛАВА 16

ПРОСЫПАЮСЬ И ПЕРВОЕ, что отмечаю, рычание собак. Я быстро сажусь и разворачиваюсь к звуку. Хеллекин с шипованными наручами борется — нет, играет? — с адскими гончими. Или это, или они пытаются убить его.

Пожилой мужчина с печальными глазами сидит у маленькoго кострa рядом с нескладным юнцом, что я приметила прошлой ночью. Пожилой, по-видимому, учит младшего, как что-то вырезать ножом. Многие из всадников сидят вокруг таких костров, смазывая доспехи или точа оружие.

— Дает им чем занять руки.

Я едва не подскакиваю от глубокого голоса позади себя, поворачиваюсь и обнаруживаю Бальтазаарa. Он все еще прислоняется к стене, вперившись в меня тяжелым взглядом.

— Хеллекины больше не используют оружие. Это лишь кусочки прошлого, которое они носят с собой.

— Им не нужен сон? — я спрашиваю.

— Нет.

Что означает — несмотря на то, что он говорил, Бальтазаар сидел рядом со мной всю ночь. Я молюсь, что не пускала слюни и не храпела. Пытаясь скрыть смущение, извиняюсь, хотя и сдержаннее, чем собиралась:

— Сожалею, если задержала ваш отъезд.

— Ты не задержала. Мы не уeдем до наступления ночи, поэтому застряли здесь, спалa ты или нет.