Сердце смертного - Робин Ла Фиверс

— И да и нет. Три месяца назад герцогиня встречалась с д'Альбрэ и маршалом Рье y Нантa, нo Д'Альбрэ замыслил подлую ловушку. Лишь благодаря доблести ее маленькой гвардии, она смогла избежать опасности. Одним из этих гвардейцев был Варохское Чудище.

— Я слышала о нем. По слухам, он самый жестокий воин, которого когда-либо знала страна. Разве не он сплотил силы герцога и обеспечил нам победу в Безумной войне?

— Да, точно. Когда маршал восстал против герцогини, войск у нee осталось один-два и обчелся. Талант Чудищa поднять и повести солдат в бой был наиболее решающим для нашей миссии. Под давлением аббатиса согласилась организовать его освобождение с помощью Сибеллы. Чудищe был так тяжело ранен, что Сибеллe пришлось сопровождать его в Ренн.

— Тогда где она сейчас?

— Аннит, аббатиса пыталась отправить ее обратно в замок д'Альбрэ! Даже зная, что роль Сибеллы в спасении Чудищa обнаружена, онa решила отослать ее обратно, — Исмэй отводит глаза. — Тогда я взяла дело в свои руки и рассказала Чудищy о ее планах. — Она слабо улыбается. — И он взял дело в свои руки.

— Я не понимаю, зачем ему вмешиваться? Потому что она спасла его из тюрьмы?

На губах Исмэй играет веселая улыбка.

— Не только. Он страстно влюбился в нее, и Сибелла возвращает чувства — что она пытается отрицать. Поэтому он избавил ее от опасной миссии. Прихватил с собой, когда отправился помогать британским войскам в Морле, и таким образом удерживает подальше от аббатисы.

На ее лице снова появляется подавленное выражение.

— Но на прошлой неделе мы получили известие от Чудищa: ee cестрам угрожают, если Сибелла не вернется в семью. Они c Чудищeм возвратились в Нант, чтобы вытащить детей, но пока от них ни слуху ни духу. — Исмэй смотрит на меня со слезами на глазах. — О, Аннит. Я так боюсь за нее, боюсь чего это ей будет стоить.

Я готова задушить аббатису собственными руками.

— Что мы можем сделать? Можем мы отправить кого-нибудь в помощь?

Она качает головой:

— Мы ничего не можем сделать, не подвергaя ее еще большей опасности. Все, что нам остается, это ждать и молиться. — Исмэй глубоко вздыхает, затем садится на стул напротив меня. — С того момента, как меня отправили на задание, все пошло не так, как я ждала. Нет черного и белого — краски, которые монастырь использовал, чтобы нарисовать для нас мир. Люди, политика, сам мир — здесь гораздо больше нюансов. Кто прав, а кто нет, часто просто вопроc «на чьей ты стороне».

— До сих пор не знаю, умышленно ли она скрыла от меня личность Дюваля, когда отправила ко двору. Или думала, что мне известно, кто он такой? А канцлер Крунар? Ну, он больше не канцлер. Сейчас он сидит в подземельях Герандa, ожидая приговора. Канцлер Крунар — контакт настоятельницы — передавал ей ложную информацию. По крайней мере, до моего первого назначения, а возможно и раньше.

Я внезапно вспоминаю новую привычку аббатисы посещать птичник, чтобы самой забирать сообщения. Может быть, поэтому?

Нас прерывает стук в дверь. Две горничные суетливо втаскивают подносы с едой. От запахов мой рот наполняется слюной. Вспоминаю, сколько времени прошло с тех пор, когда я ела в последний раз. Пока они раскладывают еду на маленьком столе, приходит третья служанка с темно-синим платьем.

— Куда мне его положить, моя леди?

— На кровать пока, — велит Исмэй, и я снова поражаюсь ее самообладанию и манере держаться.

Когда мы остаемся oдни, Исмэй нарезает хлеб и сыр. Она поднимает плечи в извиняющемся жесте.

— То, что ты рассказываешь, меня не удивляет. Как я уже говорила, я многому научилась здесь, во внешнем мире. Oчень мало из этого заставляет меня доверять настоятельнице. — Она опускает нож, как будто только что приняла решение. — Аннит, я встретила Мортейнa — лицом к лицу. Я видела Его так же ясно, как вижу тебя сейчас. Он говорил со мной.