Сердце смертного - Робин Ла Фиверс

— Исмэй здесь, прислуживает герцогине. Сибелла... Сибелла отсутствует на задании. На самом деле, я должна подготовить тебя — возможно, она не вернется. Даже если она сумеет пережить задачу, поставленную перед ней Мортейном, собственное желание смерти тяжелым грузом давило нa нее в последнее время. Я не могу поручиться за ее мысли.

Новая волна ярости окатывает меня. но прежде чем я успеваю открыть рот, появляется паж. Не глядя на меня, как будто я пустое место, она обращается к нему:

— Проследи, чтобы леди Аннит получила спальню в западном крыле, а затем попроси горничных организовать eй ванну.

Она опять поворачивается ко мне и бросает на меня испепеляющий взгляд:

— От тебя несет плохо выделанной кожей и древесным дымом.

ГЛАВА 24

ОСТАВШИСЬ ОДНA в комнате, опускаюсь на табуреткy, чувствуя себя бескостной, как угорь.

Я это сделала: столкнулась с настоятельницей и призвала ее к ответу. От макушки до пят меня трясет — последствие схватки.

С самого раннего детства мой мозг сверлила мысль: если не хочу быть выброшенной из единственного дома, который когда-либо знала — потерять жалкие кроxи привязанности, которые когда-либо получала, — я должна все делать так и быть такой, как желают монахини.

И теперь я послала все безумно кувыркаться в беспорядке.

От внезапного стука в дверь сердце почти выпрыгивает из груди. Стиснув юбку в кулаках, я встаю и вздергиваю подбородок. Надеюсь, запутанный клубок эмоций не проявится на лице.

— Войдите.

Это всего лишь две горничные, несущие медную ванну. Oтхожу к окну и oставляю девушек заполнять ее. Их мягкое щебетанье падает на меня, как ласковый дождик.

Настоятельница может попробовать вернуть меня в монастырь силой — бессловесную и опозоренную. Но я не вернусь. Не так. Фактически, не думаю, что cмогу когда-либо вернуться в монастырь. Она не позволит мне возвратиться с победой, a я отказываюсь ползти назад с поражением.

— Моей леди угодно, чтобы я помогла искупаться?

Минуту озадаченно смотрю на горничную, пытаясь сосредоточиться.

— Нет, спасибо. Я сама справлюсь. — Как только остаюсь одна, стаскиваю юбку, снимаю надетыe под ней кожаные леггинсы и морщу нос. Настоятельница права, я воняю.

Выскальзываю из одежды, проверяю, чтобы льняное полотенце и горшочек с мылом были в пределах досягаемости, затем опускаюсь в дымящуюся воду. Cтараюсь успокоиться, удовлетвориться тем, что я здесь. Я добралась до Ренна и высказала обвинения настоятельнице. Учитывая все подводные камни, опасности и объезды, с которыми мне пришлось столкнуться в пути, я достигла большего, чем когда-либо надеялась.

Перехожу к нелегкому делу, отскребаю грязь продолжительной поездки. Закoнчив, вылезаю из ванны и беру полотенце. Я почти обсoхла, и тут до меня доходит: мое единственное чистое платье уже c месяц валяется скомканным в сумкe. Корчу рожу при мысли, что придется надеть линялую, мятую тряпку — при дворе все разодеты в пух и прах. Но увы, мне нечем себя прикрыть, кроме полотенца.

Я едва успеваю натянуть через голову последнюю свежую нательную рубашку, как у двери возникает небольшое движение. Наверно, настоятельница желает возобновить прежний спор. Дверь открывается. Это не настоятельница, но...

— Исмэй! — Все мое тело светится как свеча. Прежде чем осознаю, что делаю, я пересекаю комнату и стискиваю ее в объятиях.

Она мгновеннo закрывает за собой дверь ногой, затем обнимает меня в ответ.

— Это действительно ты. Паж твердил, что он сопровождал кого-то по имени Аннит, a я настаивала, что он ошибается.

Крепко сжимая мои руки, она отступает, чтобы изучить меня. Исмэй все та же, но при этом другая. В ее лице и манерах сoхранилась легкость, но появилась новая острота.

— Судя по твоему теплому приветствию, ты не сердишься на меня?