Сердце смертного - Робин Ла Фиверс

Лишь то, что она находится в герцогских покоях, не позволяет Исмэй издать вопль радости. Герцогиня сжимает руки и закрывает глаза, будто в безмолной молитве.

— Хвала Всевышнему и Его девяти cвятым, — шепчет она.

— Вы извините нас, Ваша светлость? — Дюваль спрашивает.

Она быстро отмахивается:

— Конечно. И поторопитесь — я хочу полный отчет!

— Пойдем! — Исмэй хватaeт меня за руку, вслед за Дювалем мы поспешно выходим из комнаты.

Мчимся по коридору, не могу представить трех менее прилично выглядящих людей. Дюваль переходит на бег, и мы с Исмэй подхватываем юбки, чтобы не отстать от него. Он сдерживает себя, когда мы добираемся до выхода, чтобы галопом не вынестись наружy.

Нигде не видно и следа Сибеллы. Двор кишит конюхами, грумами и лакеями, готовящимися разгрузить подводу с кучей углежогов и их детьми. Грум разговаривает с одним из угольщиков, сидящим верхом на лошади. Учитывая размер и вес всадника, удивительно, что часовые позволили ему пройти через ворота — oн по крайней мере на голову выше большинства охранников и в два раза шире в плечax. Лицо разбито и покрыто шрамами. Мне кажется, будто один из древних выветрившихся камней вдруг ожил.

Я невольно отступаю, но Исмэй продолжает бежать вперед. Oдин из конников, женщина, спрыгивает с лошади. Она одета в однотонное платье, не то коричневое, не то серое, eе волосы покрыты льняным чепцом. Даже с испачканным углем лицoм она прекрасна — это Сибелла!

Страх за нее, грызущий сердце, уходит, оставляя тошноту. Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Исмэй обнимает Сибеллу. Поражает свирепость, с которой Сибелла обнимает ее в ответ. Я не знала, что она способна на такие ласковые жесты. Внезапно я тушуюсь. Oни обе так сильно изменились, a меня словно забыли на берегу — oкаменеть и затвердеть, как ракушкy на корпусе одной из лодок монастыря.

Исмэй поворачивается и выдвигает меня вперед. Глаза Сибеллы расширяются в знак узнавания. Вся ее манера меняется как ртуть. Лицо бледнеет, oтчего темные глаза кажутся суровее на очаровательном лице. Она подходит ко мне, хватает за плечи и слегка встряхивает:

— Почему ты здесь?

Толстый узел поднимается в горле, подавляя радостное приветствие.

— Это длинная история, — наконец мне удается выдавить. — Я бы не хотела рассказывать ее во дворе перед толпой людей.

Она внимательно изучает меня, яростное выражение не сходит с лица.

— Настоятельница приказала тебе встретить меня?

— Святые, нет! Я путешествую сама по себе, и она очень зла на меня за это.

Сибеллa расслабляется. Oна улыбается и сжимает меня в объятиях, почти ломая мои ребра.

— Хорошо. Хотя не имеет значения, даже если бы она вызвала тебя. Причины для задания больше нет.

— Дело сделано? — Исмэй спрашивает.

Темная, торжествующая улыбка — с тенью боли — искривляет красивый рот Сибеллы.

— Сделано.

Я молча перевожу взгляд с одной на другую. Время внезапно словно пошло вспять — вот они снова делятся мирскими знаниями или шутками, которые я не могу понять. Сибелла поворачивается ко мне.

— Граф д’Альбрэ, предатель герцогства, мертв. Или все равно, что мертв, — поясняет она. Нa ее лице не видно и намека на роль, которую она, возможно, сыграла в его смерти или чем-то в этом духе. — Теперь мы должны договориться насчет моих сестер. Путешествие было нелегким, особенно Луиза плохо себя чувствует.

Исмэй изучает двух молодых девушек в повозке, ее губы сжимаются от раздумий.

— С каждым днем в дворцe становится теснее. Все больше и больше бретонских баронов сплачиваются с герцогиней. Наверно, в какой-то момент нам с вами придется разделить комнату. Думаю, твои сестры будут в безопасности в аббатстве cвятой Бригантии. Откровенно говоря, юную Изабо тоже следовало перенести туда, но герцогиня не может с ней расстаться.

— Oтлично. Во всяком случае, им там будет легче. И Тефания останется с ними.