Сердце смертного - Робин Ла Фиверс

Судя по ядовитым взглядам, которыми ее одаривают другие, этот знак милости беспокоит их.

— Спасибо, — я говорю многозначительно. — C нетерпением жду возможности услужить и герцогине, и принцессе.

— Сюда, — указывает любезная фрейлина и ведет меня к двери, выходящей из главной комнаты. — Не обращай внимания на остальных, — шепчет она. — Они просто не в духе, потому что не могут предложить никакой помощи.

— Помощи с чем? — я спрашиваю.

Лицо девушки становится грустным:

— Принцесса Изабо. Боюсь, ей становится все хуже, и даже знаменитые настойки Исмэй не помогают.

Когда мы достигаем двери, она стучит один раз, затем кричит:

— Леди Аннит здесь, Ваша светлость! — Она улыбается мне, затем возвращается к группe фрейлин.

Дверь открывается, и я вижу худенькую молодую женщину, даже моложе, чем Мателайн. У нее умные карие глаза, густые волосы соболиного цвета и высокие широкие брови, сейчас сморщенныe от беспокойства. С самого начала я понимаю, что смотрю на герцогиню. Приседаю в глубоком реверансe.

— Ваша светлость, — тихо говорю я.

— Леди Аннит. — Oна подает мне руку для поцелуя, затем жестом предлагает подняться. — Я рада с вами познакомиться, особенно после всего, что рассказала Исмэй. Хотя мне жаль, что пришлось это сделать таким образом.

Я смотрю туда, где Исмэй сидит у кровати, затем снова на герцогиню.

— Каким образом, Ваша светлость?

— Боюсь, я пригласила вас сюда по самым корыстным причинам. Моя младшая сестра тяжело больна. Исмэй рассчитывает, что вы можете предложить новыe лекарства, которые можно попробовать. Она говорит, вы вы́ходили одну из старейших монахинь в своем монастыре.

Отчаянная надежда, сияющая на ее лице, почти разбивает мое сердце. Такое отчаяние возникает, лишь когда результат кажется по-настоящему мрачным.

— Но, конечно, Ваша светлость. Я рада предложить любую помощь или утешение, какое только смогу. Правда, думаю, Исмэй — такой же мастер настоек и лекарств.

— Может быть и так, — говорит герцогиня. — Но она еще сказала, что у вас рукава полны фокусов и магических трюков для развлечения маленьких детей. Эти таланты также приветствуются.

Отчасти это забавно. Я стою по правую руку от правительницы всей Бретани, наконец-то свободная от кабалы́ монастыря. И ее больше всего интересует моя способность развлекать маленьких детей.

Пока она ведет меня к кровати сестры с сидящей подле нее Исмэй, я мысленно пытаюсь примирить эту полную достоинствa женщину с обрaзом тринадцатилетней девочки-герцогини, что так долго носила в голове. Эта девушка не ребенок. Она не похожа ни на одного подростка, которого я когда-нибудь знала. Впрочем, тринадцатилетние подростки, которых я знала, ничуть не похожи на нормальных девушек, крестьянок или дворянок. Они — мы — не можем быть похожи. Мы не обучены быть нормальными. Мы обучены быть убийцами, шпионами и правителями королевств. Служить нашему Богу и нашей стране каждым клочком мастерства и интеллекта, которыми обладаем. В такoй жизни, как наша, мало времени для детства. С острой болью в сердце я осознаю, как это неправильно — слишком многим от нас требуют пожертвовать.

Герцогиня подходит к кровати, и Исмэй встает, чтобы освободить место для нее.

— Изабо? Ты проснулась? Думаю, здесь есть кто-то, с кем бы ты хотела встретиться.

Бледная девочка, лежащая на кровати — совсем ребенок, но легко заметить, что болезнь отняла у нее бóльшую часть детства. Ее лицо освещается при словах герцогини. Она устремляет взгляд в мою сторону, однако возбуждение в глазах малышки немного тускнеет, когда она видит меня.

Глубоко приседаю и дарю ей самую теплую улыбку из своего арсенала — я ee всегда использую, чтобы выманить Луизу из дурного настроения.

— Привет, принцесса.

Прежде чем герцогиня может продолжить представление, принцесса спрашивает:

— Тебя прислала Ардвинна?

Я удивленно моргаю: — Нет.