Хаос на пороге (сборник) - Антология (2014)

Или он скоро закивает – ведь они с Келли вместе обходили все дома, – или он попал в три процента, решил Джонни. Может, они с папой оба попали в три процента. Гены хорошие.

Если он все-таки заболеет, то будет сидеть в баре и смотреть на плоды своих трудов. Джонни гордился их с Келли поступком. Возможно, обнаружив тела, кто-то с ним не согласится, но легко судить, когда сам не прочувствовал этот кошмар. Не испытал то, что испытали они с Келли. Над передним рядом поднимались клубы дыма.

– Опять аншлаг, – засмеялся папа. – Я же говорил!

Меган Аркенберг

[16]

Меган Аркенберг живет и пишет в Калифорнии. Ее рассказы публиковались в «Lightspeed», «Asimov’s», «Strange Horizons» и других изданиях. Издает журнал «Mirror Dance».

Безвоздушные дома

Первая спичка

За полтора месяца до конца света на Висконсин-авеню в Джорджтауне открылся новый бар. Владельцы – немолодая семейная пара, беженцы не то из Сиэтла, не то из Портленда. Бар находится на втором этаже. Раньше в этом же здании был любимый книжный Бет, но знакомые запахи – пыль, растительный клей, старая кислотная бумага – выветрились благодаря паре тонких воздушных фильтров, чей деликатный стрекот сливается с бормотанием телевизора и голосами редких посетителей.

Разноцветные подвесные светильники тоже убрали, заменив флюоресцентными лампами; на грязно-бурый дневной свет, проникающий внутрь через панорамные окна, теперь лучше не рассчитывать. Спасибо, хоть граффити в туалете не тронули. На задней стене средней кабинки до сих пор красуется строка из Уитмена, нацарапанная фиолетовым маркером: «Для любящих Америку преграды не страшны».

Последние четыре года сотрудники проекта «Погружение» проводили вечера среды вместе. Раньше они собирались в тайском ресторанчике у реки, в пяти кварталах от университета, но после извержений воздух содержал столько пепла и кислоты, что долгую прогулку было не осилить даже в респираторах. Бет предложила перебраться в новое заведение в Джорджтауне, прямо по ходу автобуса, на котором они с Эйденом и Леной ездили на работу. Спустя две недели из компании остались только Бет и Эйден. «Погружение» по-прежнему существует – один из немногих проектов во всем университете, – но команда медленно распадается. Сотрудники следуют рекомендации властей «уделять больше внимания семье», хотя официально никто не уволился. Похоже, все постепенно теряют интерес к теме альтернативной реальности. За исключением Бет, у которой толком нет семьи, и помешанного на науке Эйдена.

– Бет, вот скажи – только честно! – Карие глаза Эйдена сверкают, как джин под инфракрасным прожектором. Он уже выпил две ром-колы, а фактически скорее четыре: спиртного в баре не жалели. Согласно последнему пресс-релизу от Министерства природных ресурсов, кислорода в атмосфере хватит максимум на шесть недель. Эйден Маккаллум был единственным человеком в мире, которого эта информация могла порадовать. – Им же придется увеличить нам финансирование?

– Господи, Эйден, да уймись ты! – Последние недели Бет собиралась имитировать интерес к работе – иначе в среду вечером было чертовски одиноко – но даже у нее есть предел. – Ты не загрузишь себя самого в компьютер! Разработка идет десятки, даже сотни лет. Ни за какие деньги ты не сделаешь рабочее альтернативное… неважно что!

Бет специально не говорит «измерение» – слово кажется ей термином из научной фантастики, – но выходит грубовато. Она трет переносицу, как будто пытается выдавить боль наружу. В последнее время все болит – нос, горло, легкие.

Прежде чем Эйден говорит очередную глупость, в недрах ее сумочки пищит телефон. Сообщение от Фары: «Где у тебя противни?»

«В шкафчике справа от холодильника», – автоматически отвечает Бет и тут же беззвучно чертыхается. Поторопилась. «А зачем тебе?»