Хаос на пороге (сборник) - Антология (2014)

Бет начинает крепить систему к Фариному телу. За годы работы в проекте погружение стало рутинной процедурой, но подключать другого человека – особенно не знакомого с устройством – ей в новинку. Фара расслаблена, как тряпичная кукла, и Бет без труда просовывает ее руки в тесные компрессионные рукава и надевает плотные, напичканные электродами перчатки на каждый палец. Фара ведет себя на удивление тихо и внимательно.

Руки, ноги, корпус. Наконец капюшон. Придерживая Фару за голову сзади, Бет задевает жесткий рукав костюма внутренней поверхностью руки. Фара никак не реагирует.

– Тут находится мозг всей системы, – объясняет Бет, натягивая капюшон на жесткие волосы Фары. – Все, что ты видишь и чувствуешь, транслируется отсюда. Затем сигналы передаются на периферию, как-то так… – Фара удивленно ойкает, ощутив пальцами касание. Перчатка на правой руке шевелится. – Система посылает тебе реальные импульсы. Твой мозг будет обрабатывать их в соответствии с выполняемой в данный момент программой.

– Похоже на песок… вот это ощущение от перчатки… как будто я окунула пальцы в теплый песок.

Визор опускается Фаре на глаза. Она откидывается на кушетку, глубоко дыша. Бет отступает на шаг и включает систему.

В целом все работает предсказуемо. Обычно Бет способна предугадать, что сейчас транслируется. В конце концов, программа создана на основе ее воспоминаний. Именно ее, лежащую в аппарате МРТ, гладили, тыкали и щипали. К ее пальцам прижимали ткани и металл, бумагу и листья, давали пробовать сахар, уксус и черствый хлеб.

Поэтому она знает, что Фара проходит по ярмарочной площади летним вечером; система имитирует соприкосновение ног с рыхлой песчаной почвой и редкой травой, а каждый электрод регистрирует тепло и влажность. Дует легкий бриз; играет музыка – калиопы и духовые оркестры. Со звуком пришлось повозиться: не так просто передать колебание громкости каждого инструмента по мере движения персонажа. Чуть дальше в ярком свете кружатся и сверкают аттракционы. На цепочную ограду налипли бумажки и клетчатые обертки от хот-догов. Некоторыми запахами Бет особенно гордится, хотя их до сих пор не удалось симулировать идеально: жареных сосискок, горячих бретцелей и горчицы, живых пони и бензина. Приближаясь – как предполагает Бет – к чертовому колесу, Фара издает странный сдавленный звук и тянется рукой к визору.

– Сними это!

Голос из-под шлема звучит приглушенно. И скорее сердито, чем испуганно.

Бет ослабляет ремень и снимает капюшон с Фариной головы. Ее лоб покрыт испариной, брови нахмурены, а выражение лица трудно понять. Она собирается сорвать с рук перчатки, но Бет ее останавливает: костюм требует бережного обращения.

– Что с тобой?

Фара пожимает плечами.

– Все нормально. Извини.

– Что случилось?

– Ничего. Просто как-то…

– Жутко? – Бет уже доводилось это слышать.

– Нудно.

В воздухе повисает напряженная пауза.

– Что именно не так? – наконец спрашивает Бет.

– Нет-нет. – Фара качает головой и отмахивается. – Извини, я не хотела…

– Просто объясни, что не так.

– Да все так. Просто там пусто. Ни единой живой души. – Фара держится за голову, зарывшись пальцами в кудри. Бросает взгляд на Бет и сердито кривит губы. – Никаких людей, верно?

– Да. По крайней мере, долгое время. – Бет вспоминает Эйдена и его фантазии. Спрятаться в воображаемом мире и переждать бурю. Точнее, не переждать, а создать в программе новый мир для одного человека. – Конечно, в будущем мы собирались это исправить, но даже близко не подошли к решению. А теперь уже некогда.

– Тогда что толку от вашей системы?

Ее глаза прищурены, звонкий голос резонирует в пустом кабинете. Фара с треском лопнувшей ткани срывает с рук перчатки. Похоже, она не возмущена, а искренне интересуется, и сердита от непонимания.

Бет и сама не уверена, что знает ответы на ее вопросы.