Королева - Салли Беделл Смит (2013)

Состоявшаяся на следующий день в соборе Святого Павла свадьба стала поводом для радости посреди омраченных расовыми беспорядками и растущей безработицей будней. Праздничная атмосфера царила на улицах (66), где выстроилось около шестисот тысяч пришедших посмотреть на торжественный проезд, Диана выглядела ослепительно в воздушном подвенечном платье из шелковой тафты с почти восьмиметровым шлейфом, когда архиепископ Кентерберийский Роберт Ранси провозгласил собравшимся знаменитое: “В такие мгновения и рождается сказка”. Позже Ранси признавался, что видел несовместимость Чарльза и Дианы, но надеялся – “стерпится, слюбится” (67).

Родные, близкие друзья и королевские гости отправились на свадебный завтрак. Вечером, когда Чарльз и Диана отбыли в свадебное путешествие, кузина королевы, леди Элизабет Энсон, собрала в “Кларидже” пять сотен гостей, включая Елизавету II и принца Филиппа. Все веселились (68), на телеэкранах проигрывались видеоролики с бракосочетания. Королева, присев на кушетку с бокалом мартини, любовалась на экране действом, в котором участвовала несколько часов назад. “Ой, Филипп, взгляни! – воскликнула она вдруг. – Опять я застыла с физиономией мисс Пигги!” (69)

Королева пригласила Нэнси Рейган в сопровождении Джона Луиса и принцессу Монако Грейс за свой стол на ужине-фуршете, Филипп сидел во главе соседнего стола, а пятидесятилетняя принцесса Маргарет устроилась с тарелкой омлета на полу. Бальный зал украшал полог из разноцветных ленточек с привязанными на концах яблоками, одно из которых, качнувшись, угодило Филиппу в глаз. Августейшие супруги часто выходили танцевать, хотя Елизавете II было немного неудобно в паре с американским послом, который возвышался над ней во весь свой почти двухметровый рост. Танцы под музыку оркестра Лестера Ланина продолжались почти до половины второго ночи.

В конце концов Елизавета II все-таки собралась уходить, заявив с сожалением: “Я бы с радостью осталась танцевать до утра!” (70) Вслед за ней и Филиппом отбыли Джон и Джозефина Луис, а Нэнси Рейган проскользнула в телефон-автомат, чтобы позвонить в Белый дом супругу с подробным отчетом о прошедшем вечере. “Королева сердилась на Филиппа, который ни в какую не хотел снимать праздничную шапочку, – вспоминает Джозефина Луис. – Ей это казалось неуместным. Наконец она его упросила, но, как только они сели в машину, он нахлобучил шапочку снова” (71).

Никто из гостей не предполагал, что брак Чарльза и Дианы уже дал трещину. Проблемы начались, еще когда Диана, поселившаяся в Букингемском дворце после помолвки, чувствовала себя одиноко, стоило Чарльзу куда-нибудь отлучиться. Подверженная скрытой булимии, она быстро теряла вес (72), вынуждая модельера Элизабет Эммануэль несколько раз ушивать свадебное платье. Чарльза пугали перепады настроения невесты, обвинения насчет Камиллы Паркер-Боулз, с которой он в то время порвал. (Камилла вместе с мужем, Эндрю, присутствовала в числе трех с половиной тысяч гостей на венчании, но из списка приглашенных на прием Диана ее вычеркнула.) К моменту возвращения в Балморал после двухнедельного круиза на “Британии” Диана стала плаксивой и раздражительной, исхудав до пятидесяти килограммов при росте метр семьдесят семь (73).

Принцесса не скрывала, как она ненавидит Дисайд и все с ним связанное – замковый распорядок и особенно охоту. “Это было нечто, – вспоминает Филипп. – Она не выходила к завтраку. За ланчем она сидела в наушниках, слушала музыку, а потом исчезала на прогулку или пробежку” (74). Никто никогда не нарушал протокол наглее Дианы и не выказывал такого неуважения к королеве. Чарльз пытался умаслить жену, но безуспешно. Не в силах справиться с ее претензиями, он либо выходил из себя, либо отступал, пораженный “обратной стороной” той “веселой девушки” (75), которая очаровала его своей мягкостью. Наконец, с согласия матери, Чарльз отправил Диану в Лондон на психиатрическое обследование, чем явно оттолкнул, а не утешил (76).