Королева - Салли Беделл Смит (2013)

Королева всегда интересовалась своими драгоценностями и историей аксессуаров в обширной личной коллекции. Ей нравится демонстрировать их как широкому кругу публики, так и в домашней обстановке, надевая иногда на званые обеды по нескольку колец, в том числе на указательный палец. Знакомясь на обеде в Уинфилд-Хаусе с Джоэлем Артуром Розенталем, создателем ювелирной компании “JAR”, Елизавета II проявила осведомленность: “Я слышала, Дэмьен Херст инкрустировал бриллиантами череп? Мне больше нравятся те, что сейчас у меня на шее” (57).Вслед за своей начальницей Анжела Келли использует компьютерные базы данных, чтобы не ударить в грязь лицом, когда королева будет выбирать украшения. “Анжела выкапывает самые неожиданные подробности, – говорит одна из фрейлин. – Если брошь, например, мексиканская, расскажет, откуда именно добыты камни. Ей интересно, она получает удовольствие” (58).

В среду 19 ноября 2003 года королеву с придворными ждала утренняя сенсация в рубрике “Мировой эксклюзив “Daily Mirror” – на первой странице красовалась фотография лакея на знаменитом дворцовом балконе под кричащим заголовком: “Внедрился!” Ниже следовало пояснение: “Перед приездом Буша мы раскрываем крупнейший скандал в системе королевской безопасности благодаря нашему корреспонденту, который два месяца прослужил лакеем Букингемского дворца” (59). Далее шли четырнадцать страниц (60) сделанных тайком снимков, а также описаний личных покоев и распорядка членов королевской семьи, перемежающихся не менее броскими заголовками (“Я мог отравить королеву”). Все это было делом рук двадцатишестилетнего репортера “Mirror” Райана Пэрри, который обманом нанялся в лакеи и теперь сливал добытую информацию, нарушая подписку о неразглашении, взятую при приеме на службу.

Газета пыталась убедить читателей, что старалась для всеобщего блага, однако на самом деле хотела только одного – подсмотреть за королевой и ее родными в домашней обстановке. Больше всего пересудов вызвала фотография накрытого для королевы и принца Филиппа завтрака – белая скатерть, цветочная композиция, серебряные приборы, костяной фарфор, дорогой радиоприемник и три расставленные строго по линейке коробочки “таппервэр” с кукурузными хлопьями и овсянкой. Пэрри написал, что королева завтракала тостом “с капелькой апельсинового джема”, но и его почти весь скормила своим корги под столом.

Еще он сообщал, что для каждого чайного подноса имеется отдельная схема расстановки посуды, что убежденный трезвенник Эндрю может приложить лакея грубым словом, принцесса Анна требует к завтраку “совершенно почерневший банан и спелое киви” и “ест не спеша”. Софию Уэссекскую он назвал “доброй и благодарной”, а ее величество вышла в его описании любительницей поболтать по душам – “которой явно недостает королевского высокомерия” (61), как отметила “The Sunday Times”.

Фотографии и описания личных покоев продемонстрировали публике любовь Эндрю к мягким игрушкам и подушечкам с вышитыми лозунгами типа “Ешь, спи и смени жену”, гостиную Анны, “под завязку забитую книгами, безделушками, кипами журналов и бумаг”, и аккуратно прибранные комнаты Эдварда и Софии Уэссекских с современной обстановкой. Пэрри даже удалось щелкнуть ванную Уэссексов с картинкой-комиксом, на которой ее величество беседует с делегацией пингвинов в “королевских нарядах”.

На следующий день “Mirror” нанесла новый удар, выпустив вторую серию, “виндзорскую” (62), где на первой странице Пэрри гладил двух королевских корги на фоне замка, а дальше шли одиннадцать полос фотографий и рассказов о работе лакея в Виндзоре по выходным. На снимке накрытого к завтраку стола виднелась подборка утренних газет для королевы – сверху, как всегда, “The Racing Post”, затем “Daily Mail”, “Express” и “Mirror” (с очередной сенсацией, отрывком из разоблачительной книги Пола Баррелла о королевской семье), затем “Dayly Telegraph” и “The Times”.