Елизавету II и Филиппа выбор Уильяма привел “в полный восторг” (117). Королева одобрила союз, но с Кэтрин, как сразу же начали называть невесту во дворце, почти не общалась. Они пересекались несколько раз, всегда в компании. Первая встреча состоялась на свадьбе сына принцессы Анны Питера Филлипса в виндзорской часовне Святого Георгия в мае 2008 года, когда королева подошла “перекинуться парой слов” (118). По свидетельству принца Чарльза, услышав о помолвке, Елизавета II обрадовалась и пошутила: “Что ж, практикуются они уже достаточно” (119). Дэвид Камерон, узнавший о помолвке на встрече кабинета министров, сообщил, что все присутствующие встретили известие “радостными возгласами” и “барабанной дробью по столу” (120).

В королевской семье и за ее пределами мнение складывалось единодушное: приличная девушка из крепкой британской семьи среднего класса, первая будущая королева с университетским дипломом, – это отличная партия для Виндзоров. После всех переживаний за личную жизнь детей в 1980-х и 1990-х королева гораздо спокойнее относилась к тенденции следующего поколения королевской семьи выбирать в супруги “простолюдинов” из среднего класса.

Дочь принцессы Анны, Зара Филлипс, учась в Гордонстоуне, в семнадцать лет сделала пирсинг в языке, а чуть позже влюбилась в йоркширца Майка Тиндалла, профессионального регбиста, “амбала и пивохлеба” (121) с восьмикратно переломанным носом. Королева ни слова не сказала на то, что пара пять лет жила вместе до объявления о помолвке, как не возразила и против совместного проживания брата Зары Питера с будущей женой Отэм Келли в течение двух лет до свадьбы. Канадка Келли работала консультантом по менеджменту (122), а до этого изучала китайскую и японскую историю в Университете Макгилла, подрабатывая барменом, чтобы платить за обучение. Когда в декабре 2010 года у Филлипсов родилась первая дочь Саванна, канадцы приветствовали новорожденную правнучку королевы как свою соотечественницу.

Однако теплый прием, оказанный в августейшем семействе Кейт Миддлтон, гораздо важнее, поскольку она выходит замуж за будущего короля. Благосклонность королевы к “простолюдинке” на корню рушит республиканские доводы о косности и снобизме монархии. Даже рабочее происхождение Кэрол Миддлтон, отец которой был шахтером в Дареме, лишний раз подтверждает: монархия демократизируется. “Из грязи в князи за три поколения!” (123) – прокомментировал заслуженный придворный советник Малкольм Росс.

В первых телевизионных интервью Уильям и его будущая супруга – самодостаточные, уверенные в себе, несомненно влюбленные, – показали, что за будущее монархии можно не бояться. Кэтрин, как и Уильям, продемонстрировала рассудительность и интеллигентность. “Мы оба самые обыкновенные, – сказал принц, – и часто друг друга донимаем” (124). Кэтрин отдала дань уважения Диане, назвав ее “вдохновляющей личностью, у которой есть чему поучиться”. Однако, в отличие от покойной принцессы, она инстинктивно ощущает, что в своем “сиятельном блеске” не должна затмевать мужа. “Уильям все эти годы по-настоящему заботился обо мне”, – говорит она, называя своего спутника жизни “замечательным и любящим” (125). Уильям, ласково поглаживая невесту по руке, подчеркнул, что от Кейт никто не требует становиться новой Дианой и что она сама распорядится своим “будущим и судьбой”.

Дату свадьбы Уильям и Кейт выбирали с учетом плотного королевского графика, расписанного на весну и лето. Кроме того, 29 апреля 2011 года достаточно далеко отстояло от двух провокационных годовщин – пятидесятилетия Дианы 1 июля и тридцатилетия свадьбы Дианы и Чарльза 29 июля.