Миссия в Ташкент - Фредерик Маршман Бейли (2013)

В начале сентября я был у Павловых, когда я услышал, что Краснов, который, как мне объяснили, был ранен во время январских боев и скрывался в доме, знает человека по фамилии Бобров, у которого было письмо ко мне из Мешхеда. Я, естественно, испугался ловушки. Возможно, оно было фальшивым, как то, что появилось незадолго до моего исчезновения. Я видел Краснова, который ручался за Боброва, но я не доверял полностью самому Краснову. Он переживал ужасное время; серьезно раненый; вместо присмотра и получения наиболее возможной помощи и ухода, он был в положении дичи, за которой охотятся, и вынужден был укрываться, испытывая постоянный страх быть расстрелянным в случае поимки. У него была простреляна нога и раздроблена кость, которая не имела шансов срастись. Как раз, когда ему больше всего был необходим покой, он был вынужден постоянно куда-то переезжать, чтобы спасти свою жизнь. Если станет известным, что где-то прячется раненый человек, он обязательно будет схвачен властями, для которых он будет бывшим белогвардейцем, поэтому по-человечески было понятно, что он должен был скрываться. Хотя я и сам, должно быть, со стороны выглядел таким же человеком. Бедняга Краснов мог самостоятельно проковылять всего лишь несколько ярдов, даже сейчас в сентябре, восемь месяцев спустя после того, как он был ранен. Некоторые из «белых» устали от состояния постоянной охоты на себя, поэтому человек мог решить спасти свою жизнь и, возможно, свободу ценой выдачи меня властям. Я не очень хорошо знал Краснова. Но я все же решил рискнуть, и в данном случае мои сомнения оказались совершенно неоправданными.

Я послал Боброву сообщение, что я готов встретиться с ним один в определенном месте в воскресенье вечером. В пятницу 5 сентября я отправился к Павловым для получения ответа с подтверждением времени и места нашей встречи. Я был взволнован перспективой получения своей первой весточки от своего соотечественника из-за пределов Советской России. Здесь я увидел Краснова, который сказал, что он должен будет увидеть Боброва этим вечером и организует встречу между нами.

В это воскресенье я ночевал у Семенова. Когда стало достаточно темно, Семенов спросил меня, не смогу ли я помочь ему передать несколько книг в один дом, так как, по некоторым причинам, он не хочет, чтобы люди в доме видели его самого. Мы вышли вместе. Светила яркая луна. Пройдя небольшое расстояние, мы прошли мимо каких-то людей, сидящих в дверном проеме дома в глубокой тени. Вдруг кто-то окликнул «Георгий Петрович!». Я не обратил внимания. Это было мое имя по паспорту Лазаря, которым я пользовался, но люди, знавшие, кем я был на самом деле, называли меня Федор Федорович, что по-русски наиболее близко соответствовало моему настоящему имени. Семенова же звали Георгий Павлович. Позвали снова, а затем за нами побежал молодой человек. Он спросил, не Георгий ли Петрович я. Я ответил «Нет». Тогда он извинился и отошел. Семенов, который, конечно, ничего не знал о письме, которое я ожидал, сказал, что он узнал в молодом человеке некоего Боброва. Я спросил у Семенова, как называется улица, на которой мы находились. Когда он мне это сказал, я понял, что эта и была та самая улица, на которой жил Бобров, у которого было письмо, поэтому я остановился, а Бобров, отошедший всего на несколько шагов, вернулся. Тогда я сказал «Письмо у вас?»

Он ответил «Там у меня в дверном проеме Краснов, который узнал вас, давайте вернемся и поговорим». Поэтому мы вернулись. Затем он мне рассказал, что когда он покидал Бахрам Али в марте, полковник Тод передал ему письмо для меня. Другая копия письма была послана в Ташкент с одним туркменом. Этот посланец, как видно, не предпринял попыток разыскать меня. Бобров отдал письмо какой-то даме, которая предположительно знала меня, но я никогда даже не слышал о ней. Она, насколько ему было известно, продолжала держать письмо у себя, он пообещал разыскать ее и вернуть письмо мне. Однако он так и не смог разыскать эту даму, а я так и не получил письма.