Анабасис - Ксенофонт (2003)

сыр и вино.

Глава V

(1) 3атем они прибыли к реке Манату, шириной в 4 плетра, и

пробыли там 3 дня. В это время, правда, существовали подозрения, но злые умыслы

не проявлялись, открыто. (2) Клеарх все же решил повидаться с Тиссаферном и, если

это окажется возможным, положить предел обоюдному недоверию, пока оно еще не привело

к войне. Он послал сказать, что желает встретиться с ним, и Тиссаферн с готовностью

пригласил его к себе.

(3) Когда они сошлись, Клеарх сказал: "Тиссаферн, мы дали клятвы

и обещали не причинять друг другу зла. Однако я вижу, ты охраняешь себя от нас,

словно мы твои враги, и мы, заметив это, также охраняем себя. (4) Но поскольку,

присматриваясь, я не заметил, чтобы ты старался причинить нам зло, а с другой

стороны, я уверен, что мы даже и не замышляем ничего подобного по отношению к

тебе, то я решил поговорить с тобой и постараться устранить обоюдное недоверие.

(5) Ведь известно, что, опасаясь друг друга из-за клеветы или подозрений, люди

часто слишком поспешно действуют, стремясь предотвратить беду, и причиняют неисчислимые

бедствия лицам, не имеющим дурных намерений и даже не помышляющим ни о чем подобном.

(6) Полагая, что такое безрассудство можно всего лучше пресечь путем беседы, я

явился к тебе, желая доказать, что ты не доверяешь нам без всяких оснований. (7)

Во-первых, -- и это всего важнее, -- клятвы, произнесенные перед лицом богов, запрещают

нам враждовать друг с другом. Я не хотел бы быть на месте человека, сознающего

себя нарушителем подобных клятв. Куда, думается мне, и с какой скоростью надо

бежать, чтобы спастись от гнева богов? Способен ли самый густой мрак скрыть этого

человека, и в какой крепости он может найти защиту? Ведь в мире все подчинено

богам и они равным образом над всем властвуют. (8) Так я полагаю, о богах и клятвах,

при помощи которых мы сообща установили дружбу и утвердили ее. А что касается

до дел человеческих, то я полагаю -- в настоящее время ты являешься для нас высшим

благом. (9) Ведь при тебе всякая дорога для нас доступна, через всякую реку мы

можем переправиться и нет у нас недостатка в продовольствии; и без тебя нам придется

плутать во мраке, так как мы не знаем пути, каждая река -- препятствие, каждое

скопление людей внушает, страх, но еще страшнее пустыня, так как она полна безмерных

бедствий. (10) Но если, обезумев, мы все же решились бы погубить тебя, нашего

благодетеля, то разве мы достигли бы этим чего-нибудь, кроме войны с царем, новым

и самым могущественным противником -- эфедром?(109)

В то же время ты сейчас увидишь, каких великих надежд я сам мог бы лишиться, допустив

дурной по отношению к тебе поступок. (11) Я стремился стать другом Кира, полагая,

что он был тогда наиболее способен, при желании, осчастливить человека. Теперь

я вижу в тебе человека, облеченного властью Кира, получившего его область и сохранившего,

кроме того, и свою собственную; а царское войско, которое было враждебно Киру,

является для тебя союзным. (12) Раз это так, то неужели найдется, такой безумец,

который не пожелал бы стать твоим другом? Но я упомяну также о тех обстоятельствах,

которые подают мне надежду на то, что и ты со своей стороны склонишься к дружбе

с нами. (13) Мне известно, что мисийцы доставляют вам много хлопот, и я полагаю,

что с имеющимися у меня силами я смог бы принести их к покорности. Это относится

и к писидийцам. Да, по слухам, и многие другие народы ничем от них не отличаются,

и я, думается, мог бы устранить эту непрестанную помеху вашему благополучию. Что

же касается до египтян, на которых вы, как я знаю, особенно гневаетесь, то разве