Жена напоказ - Счастная Елена

Я смирилась с этим довольно быстро — отчасти благодаря пылким извинениям маркиза. Отчасти из-за того, что у меня теперь была Ивлина. Моя волшебница стеблей и корней. Повелительница пыльцы и коры. А ещё совершенно непостижимых для меня реагентов, зелий и увеличивающих артефактов, с помощью которых она могла рассмотреть все собранные на винограднике материалы в самых детальных подробностях.

Я заглядывала в давно опустевшую лабораторию мужа, что временно стала пристанищем для этой увлечённой аспирантки, с особым благоговением. Умирала от нетерпения и любопытства — и в то же время опасалась спросить.

Но когда видела над заваленным листками, образцами и фолиантами стол, над которым торчала рыжеволосая макушка, на сердце невольно становилось легче. Даже странно, что его скромнейшая светлость не пожелал признаться в помощи во время нашей последней встречи. И глазом не моргнул, на его безупречном лице не дрогнул даже самый малюсенький мускул. Выдержка достойная подражания. Браво, месье дознаватель!

Но я не могла пока решить, как к этому относиться. Как и вообще ко всем его вспышкам совершенно непонятной мне заботы. И мимолётного беспокойства о том, что со мной происходит.

Что вообще со мной происходит? Тоже вопрос немаловажный. Кажется, ни одна моя мысль о Ксавье не обходилась зеркальным воспоминанием о его брате. Я даже порой ловила себя на том, что размышляю над нашими не вполне однозначными беседами. Гадаю, понимает ли нас его пёс и разговаривает ли с ним на самом деле каким-то ментальным способом.

Как же вцепился-то в мою жизнь месье суровый дознаватель! Словно под кожу влез — и зудит, зудит, не давая покоя.

Но сегодня моим размышлениям суждено было свернуть в другое русло. С утра меня огорошили не слишком приятными новостями: уведомлением о дате, на которую назначен суд над Переттом. Похоже, совсем этого избежать не удастся даже при всём вмешательстве Ксавье, подробностей которого я ещё не знала. Может, и к лучшему.

Первое слушание — как хотелось, чтобы и последнее — назначили через неделю. Похоже, прежде чем судить моего бедного Перетта, его решили хорошо помариновать в камере. Этого Фабрису я тоже не прощу!

Вторым утренним пинком от судьбы стал приезд — точно перед обедом — Денизы. Словно она учуяла запах утиного жаркого из самой столицы и решила непременно его отведать. Удивительно всё же, как при всей сухости фигуры она имела такой потрясающий аппетит. Впрочем, может, у неё дома скверный повар… Тогда её только пожалеть и остаётся.

Но жалеть «падчерицу» я передумала ровно в тот же миг, как она появилась в гостиной. Словно чернильное пятно, которому кто-то вдруг решил придать форму женщины.

— Вокруг тебя, как и всегда, куча забот! — выдала она вместо приветствия, отчего мне захотелось запустить в неё увесистой книгой расходов, которую я как раз держала в руках, делая пометки о последних закупках продуктов в имение.

— У тебя всегда озабоченный вид, — я глянула на Денизу исподлобья. — Даже и не поймёшь, со мной это связано или с больным зубом.

— Меня вызывали к королевскому дознавателю, ты представляешь? — Дениза гневно сдёрнула митенки и уселась в кресло рядом. — Как тебя угораздило вляпаться в такую неприятность? Кого ты вообще могла заинтересовать? С твоими-то способностями. Знаешь, я подумала, что, может, ловушка была расставлена не на тебя?

Я отложила книгу расходов в сторону и глянула на каминные часы. Ещё успею до обеда дать распоряжение на кухню, чтобы порцию Денизы отравили? Или хотя бы подлили в него слабительное снадобье.

— А на кого, позволь узнать?

— Я слышала, в твоём доме стали часто бывать более сильные маги… — голос «падчерицы» обрёл настолько фальшивую загадочность, что плохонькая актриса из погорелого театра умерла бы от зависти.

— В таком случае, этот замысел был с очень далёкой перспективой. И он дал осечку.

Дениза прищурилась, растягивая губы в сухой, словно стручок фасоли, улыбке.