Новая жизнь, Божественная комедия - Данте Алигьери (1967)

Или дурной обычай правду рушит,

40Но жалкая долина привела

Людей к такой утрате их природы,

Как если бы Цирцея

[833]их пасла.

43Сперва среди дрянной свиной породы,

Что только желудей не жрет пока,

Она струит свои скупые воды;

[834]

46Затем к дворняжкам держит путь река,

Задорным без какого-либо права,

И нос от них воротит свысока.

[835]

49Спадая вниз и ширясь величаво,

Уже не псов находит, а волков

Проклятая несчастная канава.

[836]

52И, наконец, меж темных омутов,

Она к таким лисицам попадает,

Что и хитрец пред ними бестолков.

[837]

55К чему молчать? Пусть всякий мне внимает!

И этому полезно знать вперед

О том, что мне правдивый дух внушает.

58Я вижу, как племянник твой идет

Охотой на волков и как их травит

На побережьях этих злобных вод.

61Живое мясо на продажу ставит;

Как старый скот, ведет их на зарез;

Возглавит многих и себя бесславит.

64Сыт кровью, покидает скорбный лес

[838]

Таким, чтоб он в былой красе и силе

Еще тысячелетье не воскрес».

[839]

67Как тот, кому несчастье возвестили,

В смятении меняется с лица,

Откуда бы невзгоды ни грозили,

70Так, выслушав пророчество слепца,

Второй, я увидал, поник в печали,

Когда слова воспринял до конца.

73Речь этого и вид того рождали

Во мне желанье знать, как их зовут;

Мои слова как просьба прозвучали.

76И тот же дух ответил мне и тут:

«Ты о себе мне не сказал ни звука,

А сам меня зовешь на этот труд!

79Но раз ты взыскан богом, в чем порука

То, что ты здесь, отвечу, не тая.

Узнай: я Гвидо, прозванный Дель Дука.

82Так завистью пылала кровь моя,

Что, если было хорошо другому,

Ты видел бы, как зеленею я.

85И вот своих семян я жну солому.

О род людской, зачем тебя манит

Лишь то, куда нет доступа второму?

88А вот Риньер,

[840]которым знаменит

Дом Кальболи, где в нисходящем ряде

Никто его достоинств не хранит.

91И не его лишь кровь

[841]теперь в разладе, —

Меж По и Рено, морем и горой,

[842]—

С тем, что служило правде и отраде;

94В пределах этих порослью густой

Теснятся ядовитые растенья,

И вырвать их нет силы никакой.

97Где Лицио, где Гвидо ди Карпенья?

Пьер Траверсаро и Манарди где?

Увы, романцы, мерзость вырожденья!

100Болонью Фабро не спасет в беде,

И не сыскать Фаэнце Бернардина,

Могучий ствол на скромной борозде!

103Тосканец, слезы льет моя кручина,

Когда я Гвидо Прата вспомяну

И доблестного Д'Адзо, Уголина;

106Тиньозо, шумной братьи старшину,

И Траверсари, живших в блеске славы,

И Анастаджи, громких в старину;

[843]

109Дам, рыцарей, и войны, и забавы,

Во имя благородства и любви,

Там, где теперь такие злые нравы!

112О Бреттиноро, больше не живи!

Ушел твой славный род, и с ним в опале

Все, у кого пылала честь в крови.

[844]

115Нет, к счастью, сыновей в Баньякавале

[845];

А Коньо — стыд, и Кастрокаро — стыд,

Плодящим графов, хуже, чем вначале.