Эра Милосердия - Вайнеры Братья (1976)

И не больно уж какая великая была эта догадка, не решала она никаких серьезных проблем, да и неизвестно, как еще удастся ее реализовать, но я вдруг испытал чувство большой победы, ощущение своей нужности в этом сложном деле и полезности в свершении громадной церемонии правосудия - и это чувство затопило меня полностью.

Жеглов, будто угадав, о чем я думаю, сказал:

- Завтрашний день я выделю тебе - покатаемся на гортранспорте вместе. Глядишь, чем-нибудь смогу и пригодиться...

И я совершенно искренне, от всей души, ответил:

- Спасибо тебе, Глеб. Я просто уверен, что с тобой мы его поймаем!

Жеглов встал, церемонно поклонился:

- Благодарю за доверие. Значит, считаешь, что и я чего-то умею?

Может быть, показалось это мне, а может, было и на самом деле, но послышалась мне в голосе Жеглова досада. Или раздражение...

В Москве минувшей ночью минимальная температура была -2 градуса Сегодня в два часа дня +6. Завтра в Москве, по сведениям Центрального института прогнозов, ожидается облачная погода без существенных осадков. Температура ночью -3-5, днем +5 +8 градусов.

Сводка погоды Утром, перед тем как отправляться в долгое путешествие на троллейбусах, Жеглов еще раз вызвал из камеры Бисяева. Вид у того был помятый, невыспавшийся и голодный.

- Ну что, не нравится житуха у нас? - спросил Жеглов.

- А чего же тут у вас может нравиться? - ощерился Бисяев.- Не санаторий для малокровных...

- Но, скажу тебе по чести, ты мне здесь нравишься...

- Да-а? - неуверенно вякнул Бисяев.

- Очень ты мне тут нравишься. Смотрю я на твои руки и диву даюсь!

- И что же вы в руках моих нашли такого интересного? - спросил Бисяев, бессознательно пряча ладони в карманы.

- Не профессор ты, не писатель, не врач, одним словом - мурло неграмотное. А ручки у тебя нежные, белые, гладкие, пальчики холеные, ладошки без морщин, и ни одной жилочки не надуто. А почему? - Бисяев промолчал.- Молчишь? А я тебе скажу - ты сроду своими руками ничего путного не делал. Вот прожил ты почти три десятка лет на земле и все время чего-то жрал, крепко пил, сладко спал, а целый народ в это время на тебя горбил, кормил тебя, обувал и ублажал. И воевал, пока ты со своей грыжей липовой в тылу гужевался. От этого ручки у тебя гладкие, не намозоленные, трудом не натертые, силой мужской не налитые...

- Воспитываете? - тряхнул шелковистой шевелюрой Бисяев.- Так это зря поздно.

- Поздно?! - удивился Жеглов.- Как это поздно? Уж на этот раз я постараюсь изо всех сил, чтобы дали тебе в руки кайло, лопату или топор-колун с пилой. Пора тебе на лесоповал ехать или канал какой-нибудь строить. Ты здесь, в шумном городе, зажился сильно...

- У вас, кстати, гражданин Жеглов, руки тоже не шахтерские! - криво улыбаясь, выкрикнул Бисяев и сам испугался. Жеглов вылез из-за стола, подошел к нему вплотную и, снова раскачиваясь с пятки на мысок, сказал, глядя ему прямо в глаза:

- Это ты правду сказал. Копченый. А вся правда состоит в том, что я, сильный и умный молодой мужик, трачу свою жизнь на то, чтобы освободить наш народ от таких смрадных гадов, как ты! И хотя у меня руки не в мозолях, но коли я за год десяток твоих дружков перехватаю, то уже людям больше своей зарплаты сэкономил.

А я, по счастью, за год вас много больше ловлю. Вот такой тебе будет мой ответ, и помни. Копченый: ты меня теперь рассердил всерьез!

- А что, а что, уже и пошутить нельзя? - завертелся Бисяев.- Ну чего в шутейном разговоре не скажешь? Вы пошутили, я тоже посмеялся - а вы к сердцу принимать...

- Я с тобой не шутил,- отрезал Жеглов.- Ты мне ответь лучше - думал ты над моими вопросами о Константине Сапрыкине?

- А кто это? - совершенно искренне удивился Бисяев.

- Константин Сапрыкин - это твой дружок, по кличке Кирпич.

- Да? А я и не знал, что он Сапрыкин. И не дружок он мне - так, знакомец просто; знаю, что зовут его все Кирпичом...