Стая - Сергеева Оксана (2014)

Сдавил, скомкал у себя на груди, как бумагу. Подавил всхлипы, стер слезы своей рубашкой.

Не знал, как ее успокоить. А как можно успокоить человека, который не плачет в голос и не бьется в

истерике?

— Мне надо уехать отсюда, я не хочу оставаться здесь на ночь. Я и так прошлую не спала. Надо с

мамой поговорить, — Юля попыталась вложить в голос решительность и даже отважно

оттолкнулась, явно намереваясь выполнить задуманное сию же минуту. Но убедительности не

получилось. Ни в голосе, ни в движениях. Вышло все как-то дрожаще и неуверенно. Потому не

отпустил, сильнее только стиснул. Но время шло. Руки никак не хотели соскальзывать с ее плеч, и в

вязкой тишине слышались только ее пульс и биение только ее сердца.

— Вдруг увидят… — Юля словно очнулась, посмотрела на Дениса и отстранилась.

Он заправил ей за ухо мокрую прядку волос.

— По-моему, всем не до тебя сейчас.

Словно опровергая его слова, скрипнула дверь.

— Юленька, что случилось? — В проеме появилась Наталья.

— Все нормально. — Юля нехотя освободилась от Дениса.

— Какого, скажите мне, х… — недовольно начал он, но вовремя прикусил язык, чуть не ругнувшись

в пылу, — …толка нужно было везти ее на похороны?

Наталья немного опешила от его резкого тона, но не стала горячиться. Еще находилась под

впечатлением от увиденного, поэтому отнеслась к шауринскому выпаду снисходительно, найдя

этому разумное объяснение.

— Я сама захотела, — тут же вклинилась Юля. — Но только оставаться здесь на ночь не желаю.

Мам?..

— Ладно, — со вздохом сказала Наталья. — Иди собирайся.

Юля с таким рвением понеслась в сторону дома, что пару раз запнулась по дороге.

— Побудешь с ней, я тебе сама позвоню, сообщу — что и как…

Денис, не скрывая недоумения, остановил взгляд на лице Натальи. Быстро все решилось. Без лишних

фраз и разъяснений. И довольно неожиданно. Что впору подозревать неладное.

— Чего застыл? Или мне тебе еще на пальцах объяснить, что можно, а чего нельзя?

— Не стоит, обойдусь. — Шаурин поспешил развернуться и уйти прочь.

Женщина смотрела ему в спину, пока он не скрылся в доме. Потом дошла до беседки и устало

опустилась на скамью. То, что она увидела, стало для нее большим откровением. А, казалось бы, ничего такого. Они просто обнимались: Денис прижимал Юлю к себе, утешал, наверное, сочувствовал. Совершенно нормально. Правильно даже. Но. Никогда она не видела его с таким

выражением на лице — смесь нежности, боли, любви и еще много чего, чему она не могла дать

точного определения. Но любовь там присутствовала точно. Читалась. Виделась. Звенела в каждом

движении. Отсвечивала в глазах. И Юлька льнула к нему с такой доверчивостью, что не по себе

стало. Не по себе и совестно как-то. Что не поверила дочери и ему не верила, сомневалась, с львиной

долей скептицизма наблюдала за их отношениями, тем не менее, стараясь не разочаровывать дочь

своими сомнениями. Но не верила. А теперь неудобно стало. Будто в замочную скважину

подсмотрела, увидела то, что не должна была: слишком интимное, для чужих глаз не

предназначенное. Больше, чем близость, поцелуи… Сцена эта, по сути, невинная, все понимание ее

перевернула. С ног на голову поставила. Теперь отпали сомнения, шелухой осыпавшись, что пройдет

это все как блажь. Что раствориться со временем, потеряет смысл и краски. Ни разу она не видела

такого Шаурина. Никаких подобных проявлений за целый год. Теперь хоть в себе сомневайся.

Думала, что в людях разбирается…

Юля быстро собралась: желание покинуть это место подгоняло, действуя лучше любого допинга.

Только платье сбросила, натянула привычные шорты и футболку, захватила кое-что из вещей и

выскочила на улицу. Ни с кем не прощалась, ничего не объясняла. Садясь в машину, не задавалась