Стая - Сергеева Оксана (2014)

мозг впивались. Таким тоном она говорила. Словно заученный монолог выкладывала. — Я тебе

устрою ад. Так что со светлым будущим ты немного подожди. Мне теперь нужно подумать. Я за

тобой не успеваю. Ты все знаешь, ты все решил. А я даже не знала, что ты приезжаешь. У меня не

было времени подготовиться. У меня внутри полный хаос, разброд и раздрай. Хочу-не-хочу-люблю-

ненавижу, — замолчала, переводя дыхание.

Денис не хотел ее перебивать, но пауза затянулась, словно от него ждали ответа.

— Никто не знал, — сказал он, и Юля удивилась, как погустел его голос. — Ради моей безопасности

никто не должен был об этом знать.

— Вуич?

— Конкретно я сообщил ему за пять минут до вылета. А так он был ориентирован просто на

ближайшие дни.

Кажется, такой ответ ее удовлетворил. Она сделала еле заметное движение головой и снова вдохнула

перед тем как заговорить.

— Я тебя простила. Уже давно. Отца и тебя простила, но от этого мне не становится лучше и легче, мне еще больнее. Еще хуже, — говорила с такой интонацией, как будто читала чужое письмо. Читала

о каких-то чужих чувствах, не своих. — Смахивает на слабость и малодушие, потому что таким

образом я даю тебе зеленый свет на еще какую-нибудь гадость. Вдруг возникнет еще какое-нибудь…

обстоятельство. Хотя тебе говорю по-другому, что не прощу, но мне нужно за что-то держаться.

Больше не за что, — кивнула. Непонятно кому, может, себе. Может, ему, будто убедившись, что

смысл ее слов дошел до него и понял он их правильно. — Мне пережить все надо, переболеть твое

возвращение, перемолоть все в себе и отпустить. Но пока я не могу. Пока внутри все колом. Комом.

— Сама не заметила, как руки сползли с колен и вцепились в простыню, словно та помогала

удержать равновесие и не упасть, словно давала какие-то неведомые силы. — А ты не насилуй мне

душу. Я не боюсь говорить тебе такие вещи, мне не страшно все испортить таким отношением.

Потому что так, как люблю я, тебя не будет любить никто и никогда в жизни. У них просто не хватит

на тебя сил, Шаурин. А я с тобой справлялась будучи еще безмозглой малолеткой. Думаешь, сейчас

не смогу? — сползла взглядом на его губы. — Поэтому ты всегда будешь возвращаться ко мне.

Всегда. Вернулся сейчас и всегда будешь. Потому что ты только мой, Шаурин. Уже давно. Но я

никогда тебе не скажу, спала я со Славой или нет. Никогда. И у тебя ничего не буду спрашивать. А

если спрошу, ты мне не отвечай. Или ты думаешь, что один такой умный — взял паузу в

отношениях, чтобы не рвать себе душу? — Вот тут он ждал от нее усмешки, но ее не последовало.

Зато тон ее голоса заметно повысился и приобрел яркость. — Это я ее тебе дала. Я! Да, я люблю

такие условности, мне нужен такой самообман. Потому что я не хочу убиваться от ревности и

думать, что ты мне изменяешь. Мне легче вычеркнуть из жизни эти два года и ничего не спрашивать.

Потому что меня это не касается! Потому что меня эти два года у тебя не было! И как я тебя целую

ночью… или ласкаю, ты утром мне не припоминай. Это скорее я тебя затрахаю до смерти, потому

что ты должен мне два года! Ровно семьсот семь дней. Два Новых Года, два дня рождения, два

Восьмых Марта. — Вот тут она набрала полные легкие воздуха. — И если ты еще раз посмеешь хоть

слово сказать про ту блядь… я не знаю, что я с тобой сделаю.

Юля замолчала и вдохнула так глубоко, что в груди заломило. А может, заломило в груди от

другого. Хотела спросить у него: «Что молчишь?», но не смогла. Как будто слова кончились. Или

силы, чтобы их произносить.

— Иди сюда. Иди ко мне, — тихо позвал Денис.

Хотела, но не могла. Сдвинуться с места не могла и даже пальцем пошевелить. Денис выключил свет

и потянул ее на себя. Прижал к себе крепко.