Стая - Сергеева Оксана (2014)

Отступила неуверенно, замерла напротив кухни. Сейчас самое время задать тон разговора. Проявить

твердость духа. Только не получалось. Даже слова из себя выдавить не получалось. Хотела ощущать

его внутри и снаружи — всем телом. Почувствовать его всего — и каждой клеточкой. Пережить еще

раз те моменты близости. Только, когда он занимался с ней любовью, он принадлежал ей целиком и

полностью. Она поняла это с первого раза. Не после их первой ночи, а тогда, у него дома, когда он

впервые раздел ее и ласкал. Ласкал так, что себя потерял. Боялся, что не остановится. И если бы она

сама не остановила, то переспали бы они еще тогда. Вот в эту ночь она впервые увидела его

обнаженным — «голым» перед ней, открытым в своих желаниях и потребностях. И так между ними

было всегда. Он приучил ее разговаривать, говорить, выражать свои желания. У них было все

просто. Без комплексов и стеснений. Всегда откровенно, всегда на грани разумного. И на грани

безумного тоже. Всегда с любовью. С бешеной страстью. Он не мог ею насытиться, а она не хотела

его от себя отпускать...

Денис и сам не сказал, зачем явился. Бросил пиджак на ближайший пуф и подавляюще двинулся с

таким выражением, будто намеревался содрать с нее рубашку и ею же отхлестать по заду.

— Юля... — сжал лицо, надавив пальцами на челюсти. Притиснул ее к стене, так что места между

ними не осталось. Всем телом притиснул — ни дышать не давал, ни двигаться. Попытался

поцеловать, но она упорно отворачивалась. — Юля!.. — снова поцеловал в сухие, упрямо сомкнутые

губы. — Юля! — не умолял, требовал, чтобы она ответила ему, не вела себя как жертва, которую

насилуют. Не хотел брать ее насильно. Хотел, чтобы ответила. Как хочет и может. Хочет же его.

Знал, что хочет. Горит вся. Бьется в руках. Дрожит. От каждого прикосновения дрожит.

— Юля! — позвал еще раз. Именно позвал – тихо и настойчиво, растягивая гласные.

Тогда она перестала упрямиться. Подняла лицо, вжала затылок в стену. Посмотрела на него долгим, тяжелым взглядом — желания и ненависти одновременно. Приоткрыла и облизнула сухие губы.

Отступила. Сдалась. Но он не набросился, снова сжал лицо в ладонях.

— Моя девочка… моя…

Приоткрыл ее губы. Она позволила. Лизнул язык. Еще. Захватил его кончик, посасывая. Потом снова

лизнул, так и играл ним, заставляя ее приоткрывать рот.

Невозможно сопротивляться. Даже отвечать на его ласку было невозможно. И ласка ли это вообще?

Слишком животно, слишком интимно. Почти неприятно. Забыла, как с ним бывает…

Но Денис продолжал, намеренно лаская ее рот вот так. И не рот вовсе, не губы, а только язык.

Ласкал, пока она не попыталась вырваться и не застонала — то ли от удовольствия, то ли от

отвращения.

Он прижался губами к ее шее. Языком к пылающей коже — к бьющейся жилке. Вцепился в нее

зубами. Осторожно, но ощутимо. Сам себе удивлялся, как только до крови не прикусил. А может и

прикусил, просто не замечает уже. Потом скользнул рукой в ее трусики. Юля вжалась в стену, хотя

куда уж больше. И так с трудом переводила дыхание. Теперь уже бесполезно делать вид, что она

равнодушна. Что не хочет, а только подчиняется. У нее там мокро и горячо. И тяжело внизу живота

до боли. Так что бедра сводит. А от его нежно ласкающих пальцев просто невыносимо…

Всем телом Юля содрогнулась от его удовлетворенного стона. Денис быстро распустил ремень

брюк, крепко подхватил ее за ягодицы. Не стал снимать с нее трусики, а просто сдвинул в сторону, одним резким движением вошел в нее. И замер: боялся, что кончит от одного толчка.

И Юля замерла, вцепилась в его черную рубашку. Ослепленная яркой парализующей вспышкой

удовольствия. Удовольствия, граничащего с болью. Может, она и была, боль. Но далеко. Не слышно