по-своему. И почему-то это не сильно раздражало. Вообще не раздражало. — Осторожно, у меня еще

лак на ногтях не высох. Ты сказал, что придешь в семь, а сейчас половина.

— Я просил, чтобы ты была готова к семи, но не сказал, что приду в семь. Пять минут на

официальную часть, двадцать пять на удовольствие – как раз до семи уложимся. А потом в ресторан.

— О, да, это в корне меняет дело. Ты только о сексе и думаешь.

— Нет, когда я смотрю на тебя, то думаю исключительно лишь о том, что мне нужно перегнать в

швейцарский банк сорок миллионов долларов, — с легкой издевкой произнес он, медленно шагая за

ней в гостиную.

— Какая у тебя удивительная фантазия! — притворно восхитилась и театрально взмахнула руками.

— Я вообще удивительный человек.

Юля засмеялась, но смех ее тут же угас, словно его спугнуло дребезжание дверного звонка.

— Открой, это к тебе, — как-то уверенно сказал Шаурин.

Юля с сомнением посмотрела на Дениса и направилась обратно в прихожую, молясь про себя, чтобы

это не Слава вдруг все-таки решил к ней заявиться с прощальным визитом.

Когда Денис вышел следом, Юля стояла застыв посреди комнаты, прикрывая рот ладошкой.

— Это что? — с удивлением спросила она, отрывая взгляд от корзин с цветами.

— Розы. Красно-белые. Ровно семьсот семь штук. За каждый день моего отсутствия. Отдаю долги.

Девушка наконец как будто пришла в себя и отняла ладонь от улыбающихся губ. Лицо ее покрывал

плотный румянец.

— Я, конечно, никогда не была обделена мужским вниманием, подарками и всякого рода

сюрпризами, но столько цветов за раз не помню. Что за широкие жесты, Шаурин?

— Ну что ты, дорогая, — он самодовольно усмехнулся и прислонился плечом к косяку, — вот

выйдешь за меня замуж, я для тебя целые поля буду цветами засаживать.

— Я так понимаю начинается официальная часть? — И хотя Юля прекрасно понимала, к чему он

клонит, все было ожидаемо и совсем не ошеломляюще, сердце странно дрогнуло.

— Так точно, — согласно кивнул.

— Подожди, давай я хоть платье надену, а то что ж я в такой важный для меня день в майке и

шортах.

— Нет, не надо. Вот как раз майка и шорты меня устраивают, а то возиться потом с застежками…

— Тогда цветы хотя бы по комнатам растащим. Не стоять же им у входной двери.

— Давай. Скажи куда.

Семь огромных букетов разместили по комнатам. Кажется, за несколько минут волнующий аромат

роз пропитал каждый уголок квартиры.

— Дорогая моя, любимая… — начал Шаурин, когда они с Юлей остановились в гостиной. Одну

корзину она определила в обеденную зону и теперь замерла у стола, уткнувшись носом в ворох

красно-белых бутонов.

— Стоять, — сразу притормозила его Юля. — Так, Денис, подожди.

— Как это подожди? Я готовился, все серьезно. — Глаза его смеялись.

— Я вижу, — боялась, что от волнения начнет хихикать. И откуда оно только взялось, это волнение.

— Я прям нутром чувствую всю серьезность твоих намерений. А есть укороченная версия? А то

всерьез опасаюсь, что к концу твоей пламенной речи буду реветь белугой, а у меня макияж… тушь…

мне нельзя. Правда… — прикусила губу, чтобы не улыбаться по-глупому широко.

— Разумеется, есть.

— Давай короткометражку.

— Легко, — полез в карманы и поочередно выложил на стол две бархатных коробочки: — Кольцо

специальное, — отчеканил, — кольцо обручальное. — Выудил из нагрудного кармана листок

бумаги: — Вот здесь ты напишешь, где мы проведем медовый месяц. Дом на море ты стопроцентно

уже выбрала. Официоз, — поддернул пиджак, — пафос, — указал на розы. — Романтика, — поднял, зажатый между пальцев пустой лист бумаги. — Выходи за меня замуж. Я буду делать тебя

счастливой.

Юля молчала. Почему-то не смогла сразу вымолвить ни слова. Потом улыбнулась, чувствуя, что