Границы безумия - Виктория Селман (2021)

Однако мне не хотелось прогибаться, угождать ему… Мне было на него плевать. Я и не думала хоть как-то исправлять ситуацию. Проще и веселее было отправиться на ужин с Джеком и весь вечер жаловаться ему на начальника-гада.

Потому что, несмотря на все годы тренировок, я по-прежнему оставалась тупой неудачницей. Девчонкой, которая вечно тараторила и несла всякую чушь. Подростком, который с большей охотой читал труды суфийских мистиков, чем глянцевые журналы. Ребенком, которому не с кем было играть, но который делал вид, будто ему без разницы.

Я закончила школу-пансион больше пятнадцати лет назад, однако ничуть не изменилась с того дня, когда приехала на похороны отца в своем необъятном свитере, у которого ужасно кололся воротник. Наполовину персидская еврейка, наполовину английская протестантка. Заучка, совершенно не понимавшая людей, хоть и мастерски разбирающаяся в человеческом поведении.

С самого крушения поезда я чувствовала, что у меня есть цель, что мне дали второй шанс, возможность сделать нечто хорошее. Поэтому я выхаживала раненых. Взялась исполнить предсмертную волю Терезы Линч. Сбилась с ног, пытаясь спасти город от обезумевшего маньяка, возомнившего себя архангелом.

За этими делами я пряталась от отчаяния, которое с каждым днем затягивало меня в черную бездну. Пусть по утрам я по-прежнему тянулась к Дункану в постели, но теперь мне было ради чего вставать. Ради чего одеваться. Выходить на улицу и общаться с людьми.

Было ради чего жить.

Впервые за все время я шагала по улице с гордо поднятой головой. Больше не чувствовала, как смыкаются стены и из груди пропадает последний воздух. Пусть звучит банально, но, спасая других, я прежде всего спасала себя.

А теперь из-за моего высокомерия и гордости, из-за неумения общаться с людьми погиб человек. Как мне жить дальше, зная за собой такую вину?

Я только сейчас осознала, что, собственно, натворила, и мир снова стал рушиться. Кровь в жилах заледенела. Невидимая рука сдавила горло. Небо за окном такси потемнело, птицы смолкли.

Подняв глаза, я заметила в зеркале на лобовом стекле свое отражение. Видок у меня, надо сказать, тот еще. Лицо посерело от усталости, щеки запали.

Зрелище мне ужасно не понравилось.

«Уймись, Маккензи! Хватит распускать сопли. Иди разгребай завалы, которые наворотила. И поживее!»

Я вытащила из сумки дохлый мобильник, батарею и сим-карту. Сняла с телефона крышку. От нетерпения дрожали руки. Батарею удалось вставить легко, а вот симка выскользнула из пальцев и провалилась под ноги.

— Да чтоб тебя на хрен! — пробормотала я, нащупывая на коврике крохотный кусочек пластика.

— Эй, вы там как, в порядке? — оглянулся водитель.

— Лучше всех, — отмахнулась я, вставляя симку в телефон, закрывая крышку и нажимая кнопку включения.

Потом открыла список контактов, нервно придумывая, с чего бы начать.

Трубку сняли после первого же гудка.

— Фингерлинг, это Маккензи. Есть разговор.

Глава 77

— Маккензи, ты живая? — Фингерлинг с явным облегчением перевел дух.

— Само собой. Я…

— Тогда какого хрена ты где-то шляешься?! — заорал он вдруг в телефон. — Я который час пытаюсь до тебя дозвониться. Да тебя, твою мать, уже в розыск объявили!

— Что значит «в розыск»?..